— И вы помните Дуваниса Фроска? — продолжал допытываться Рэстис.
— Я все помню, все знаю и все могу! — сказал Материон и странно при этом сверкнул глазами.
— Вы все знаете и все можете?!
— Именно так, ведеор Шорднэм!
— Это просто замечательно! — воскликнул Рэстис с нескрываемой иронией. — А скажите, ведеор Материон, сможете вы сделать так, чтобы я вновь полюбил вот эту колючую девушку?
Арса вздрогнула.
Материон посмотрел на Шорднэма долгим взглядом.
— Вы и так ее любите, только сами об этом не подозреваете, — произнес он спокойно.
Рэстис неожиданно почувствовал стеснение в груди. Он в полной растерянности посмотрел на Арсу и пробормотал:
— Возможно… возможно… Как все это, однако, странно…
— Да, да, вы любите ее! — повторил Материон настойчиво. — И поэтому должны сейчас же, не теряя ни минуты, увести ее из этого дома!
— Я никуда не пойду! — сдавленным голосом крикнула Арса и вдруг, вскочив, убежала из гостиной, ни с кем не простившись.
— Странная девушка… Но почему я должен увести ее из этого дома, ведеор Материон? Ей что-нибудь здесь угрожает? — спросил Шорднэм.
— Погодите! — остановил его Материон. — Идет хозяин.
Рэстис прислушался. Он ожидал услышать шаги за окном, но вместо этого в кабинете профессора вновь раздался тот странный мягкий удар, который Арса приняла за хлопнувшую дверцу авто, и тотчас же послышались мужские голоса.
«Ну и дом! Они все тут ходят через рабочий кабинет!» — удивлением подумал Рэстис.
В это время двери кабинета раскрылись, и в гостиную вошел гросс сардунский в сопровождении профессора Вар-Доспига.
Брискаль Неповторимый как вошел, так и уставился на Шорднэма, сидевшего ближе к двери. Бородатый гигант явно чем-то не понравился его святости.
— Профессор! Вы же говорили, что он будет совсем другим, а сами подсунули мне прежнего бородатого болвана! Неужели это единственная возможная внешность для Материона? — обратился гросс к Вар-Доспигу.
— Это не Материон, ваша святость, — холодно возразил профессор, с неприязнью глядя на бородача. — Материон вот этот.
Гросс глянул на Материона, который равнодушно наблюдал за этой сценой, и снова перевел глаза на Шорднэма.
— А это кто? Старый Материон? — спросил он недоверчиво.
— Мы с вами знакомы, ваша святость, — сказал Рэстис, поднявшись с кресла. — Помните, вы приезжали ко мне в Ланк?
— Вы?!.
— Да, я тот самый Рэстис Шорднэм, у которого вы просили бессмертие и который вам в нем отказал!
— Профессор Вар-Доспиг! — взвизгнул гросс, покраснев от ярости. — Избавьте меня от присутствия этого человека!!
Вар-Доспиг сделал шаг вперед и со злобой уставился на непрошеного гостя.
— Я не знаю, что вас побудило, ведеор Шорднэм, оказать мне честь, но, как видите, я занят! Будьте любезны немедленно покинуть мой дом!
Шорднэм посмотрел на профессора с высоты своего богатырского роста и насмешливо прогудел:
— Извините за вторжение, ведеор профессор. У меня было личное дело к вашей дочери, но я уже успел поговорить с ней. Честь имею кланяться! До свиданья, ведеор Материон!
— Прощайте, ведеор Шорднэм! Передайте привет Дуванису Фроску! Да не забудьте сегодня же увести отсюда Арциссу! — сказал Материон.
Рэстис молча поклонился ему, потом Вар-Доспигу и, совершенно не заметив сына божьего, быстро вышел из дому.
После его ухода профессор сердито накинулся на Материона:
— Почему он должен увести отсюда мою дочь?
— Потому, что он ее любит.
— А тебе это откуда известно?!
— Я знаю все, ведеор профессор.
— К делу, дорогой Вар-Доспиг, к делу! — крикнул гросс. — Мы пришли сюда не для того, чтобы разбирать сердечные дела вашей дочери! Скажите лучше, где мы проведем первый сеанс? Здесь, в гостиной?
— Как будет угодно вашей святости. Можно здесь, а можно и у меня в кабинете.
— И не здесь и не в кабинете! — заявил вдруг Материон. — Я, кажется, вам ясно сказал, ведеоры, что я знаю все! Ведите себя поэтому подобающим образом и спросите сначала у меня, где я намерен принять вас, чтобы изложить вам принципы бессмертия!
— Ого! Он далеко не так кроток, как вы обещали, профессор, — промямлил гросс, с опаской глядя на Материона.
— Ничего, ваша святость. Не в этом дело. Он ведь не отказывается от главного своего назначения… — смущенно пробормотал Вар-Доспиг и обратился затем к Материону: — Где же ты хочешь принять нас, Материон?
— В конференц-зале святейшего собрания!
— Но ведь ночь уже и… и…
— Никаких возражений, ведеоры! Если хотите стать бессмертными, извольте следовать за мной!
Материон поднялся и пошел к выходу. Брискаль Неповторимый и профессор Вар-Доспиг поспешно двинулись за ним.
33
Рэстис Шорднэм покидал Гроссерию в небывалом расположении духа. Он был крайне взбудоражен и расстроен. Минутами на душе у него было радостно, но потом его охватывала какая-то мрачная тревога, и тогда ему казалось, что он стоит на краю пропасти, в которой нет ничего, кроме тоски и отчаяния. Он не мог разобраться в этих противоречивых ощущениях, но одно ему было понятно: их вызывали неотступные мысли об Арсе.
Не замечая дороги, он совершенно машинально добрался до гостиницы «Кристалл», в которой днем остановился со своим другом Рульфом. В номер ему идти не хотелось, Он долго стоял на тротуаре и нервно теребил бороду.
Над входом гостиничного ресторана горела яркая неоновая реклама. В больших освещенных окнах мелькали тени, из распахнутых дверей неслась веселая музыка. Рэстис решительно вошел в ресторан.
От жаркого воздуха, насыщенного винными парами и табачным дымом, от сумбурной пьяной разноголосицы и всепокоряющих пронзительных звуков музыки у Рэстиса слегка закружилась голова. Пробираясь между столиками в поисках свободного места, он услышал знакомый голос, окликнувший его по имени:
— Сюда, Рэ, сюда!
Рэстис обернулся на голос и увидел Рульфа Эмбегера.
— Где ты пропадал так долго?
— Ты сразу все поймешь… Я нашел его! И нашел именно там, где предполагал найти!
— Вот это да! Ну и что же?
— Да ничего. Он стал другим…
— Как это — другим? Побрился, что ли?
— Нет, совсем другим. Можно подумать, что он и не был старцем!..
Рэстис сделал передышку и с жадностью потянулся за вином. Но, не допив, он вдруг оторвал бокал от губ и устремил в пустоту дикий, неистовый взгляд.
— Он приказал увести ее, а она осталась там! Арса, понимаешь, Арса осталась там, и я не знаю, что мне делать… — простонал он с невыразимой тоской.
