Я заказал у улыбчивой официантки по имени Брианна жареного цыпленка, пирог и кофе.
Когда дело дошло до пирога, я спросил, как доехать до Сикомор-стрит.
— О, это легко, — ответила она. — Езжайте вниз полмили, потом поверните налево. Там на углу маленькое кладбище, так что не ошибетесь.
— Спасибо.
— А куда вам?
— К дому Лувье, — ответил я.
Мужчина, сидевший рядом со мной, судя по одежде и лежавшему рядом шлему пожарный, покачал головой.
— Вы же знаете, что с ними случилось, да?
— Знаю, сэр, — ответил я. — Я собираюсь навестить Кристин Лувье.
«Интересно, что местные скажут о городе и об их семье», — подумал я.
— Я слышал, она вернулась, ну, или по крайней мере живет где-то неподалеку. Будет растить маленьких Джулий.
Готов поклясться, он употребил именно множественное число. Я переспросил: «Простите?».
Но официантка уже бросила на него быстрый взгляд. Пожарный умолк.
— Гарри — наш помощник шерифа, — заметила она.
— И пожарный? — я несколько удивился.
— Да, сэр, — подтвердил он. — У нас тут маленький городок. Почти все так или иначе приходятся друг другу родственниками — братьями, сестрами, двоюродными, троюродными. И живем мы вроде как в изоляции, поэтому делаем все сами. Стивен, который сейчас готовит обед, — он указал на повара, одной рукой заливавшего масло, другой бросавшего цыплят на сковородку, — наш местный библиотекарь. Брианна — секретарь муниципалитета и учительница в воскресной школе. Мы всегда так жили.
— Лувье — хорошие люди, — заметила официантка. — Все их любили. Вы их друг? Не успели на похороны?
Пришлось объяснить, кто я такой. На какое-то время над стойкой повисло молчание. Затем Гарри — пожарный и помощник шерифа — сказал:
— Ну, это правильно. Вы должны убедиться, что здесь подходящее место для Джулии и… И здесь действительно подходящее место. Да, тут им самое место.
Я поблагодарил своих собеседников и расплатился. Когда дверь за моей спиной уже закрывалась, я услышал, как Гарри спросил у официантки:
— Три Джулии, так ведь?
Дом оказался скромным, но вполне приятным на вид. Белое крыльцо на улице, усаженной белыми кленами. Кругом царила столь глубокая тишина, что нарушал ее лишь шум ветра в кронах деревьев. Водостоки вычищены, крыша достаточно черная, чтобы казаться новой, трава на лужайке высокая, но ровная — видимо, до аварии ее подстригали регулярно.
Кристин Лувье, одетая в джинсы и толстовку, встретила меня у входа. В одной руке она держала маркер, в другой — книгу «Биология кишечнополостных».
— Добро пожаловать на экскурсию, — сказала она.
Мы осмотрели каждую комнату в доме. Краткие пояснения перемежались долгими периодами возмущенного молчания.
Комната Джулии не отличалась порядком, но и грязи я не заметил. В одном углу стояла кровать, в другом — чертежный стол с приколотыми к нему картинками. Рядом располагались стул и небольшой стол, над ним — книжные полки, уставленные пластмассовыми животными с большими глазами. Наверное, какими-то японскими игрушками. Еще один угол заполняли постеры с фотографиями какого-то музыканта и горы роликовых коньков. Внезапно я осознал, что в комнате будто бы жили три разные, но абсолютно нормальные девочки.
Другие помещения содержались в чистоте и выглядели обжитыми. В конце экскурсии Кристин показала мне подвал и гараж. Как и мой собственный, он оказался забит вещами. На стене висели три велосипеда — маленький, большой и средний. С их ручек свисали шлемы. Когда я увидел эти скелеты погибшей семейной жизни, меня охватила тоска.
— Я сделаю чай, — прервала мои раздумья Кристин. А позже спросила: — Ну, каково ваше мнение?
— Чудесный дом, — ответил я, опускаясь на диван. — Но вы рассказали не все.
Она покосилась на меня с подозрением.
— О чем это вы?
— У Джулии не просто воображаемые подружки. Она действительно верит, что состоит из трех личностей. Ни одна семилетняя девочка не смогла бы поддерживать такую иллюзию столь тщательно, убедительно и продолжительно ради одной только прихоти.
Кристин села в кресло напротив меня.
— Вам нравится иметь над людьми власть? Например, разбивать семьи?
— Нет. Нет, я терпеть этого не могу, — мой голос дрогнул. — Три года назад я послал домой одного мальчика. Я отдал его родителям, решив, что все будет хорошо. Адвокат и его улыбчивая жена, ходячая награда за жизненные успехи. Они забили его до смерти… — Тогда что-то умерло и во мне. После того случая я кое-как ковылял через свои рабочие дни, а дни эти стали казаться чертовски длинными. Я не собираюсь повторять эту ошибку. Джулия — чудесная девочка. Умная. Внимательная. С ней приятно поговорить. Она мне очень нравится. При этом она далека от нормы. Обычно это означает, что с ней происходило нечто… нечто очень плохое. Я обязан защитить ее.
Кристин Лувье молчала. Может, я и перегорел, но все еще мог определить, когда люди готовы вот-вот рассказать правду. Я ждал.
Однако мои ожидания не оправдались. Слова Кристин привели меня в замешательство:
— Думаю, это мутация. Передается по наследству в нашей семье.
— Что?.. — я удивленно поднял брови, пытаясь понять ее. Вопрос касался семейной жизни девочки, а эта аспирантка начала рассказывать про мутации. В какой-то момент я счел сумасшедшей и ее. — О чем вы говорите? Какая мутация?
— В каждом из нас живут люди. В любом члене нашей семьи. — Она встала, подошла к окну и посмотрела на тихую тенистую улицу. Я наконец понял.
— То есть… вы тоже?
Она кивнула, продолжая глядеть в окно.
— Вот уже множество поколений мутация сохраняется. В каждом из нас живут несколько личностей. Обычно три, но не всегда. Наверное, такую мутацию можно назвать адаптивной.
— Адаптивной?
— Мы не безумнее обычных людей.
— Но вы… — я запнулся. Не стоило поддаваться этой абсурдной идее. Скорее всего, она просто врет или страдает галлюцинациями.
Кристин отвернулась от окна.
— Вам не доводилось чувствовать себя… переполненным? Не уставшим, а именно переполненным? Когда понимаешь, что можно просидеть за учебником еще хоть миллион лет, но в голове больше ничего не уместится.
— Конечно. Я же учился на медицинском.
Меня хватало на четыре часа учебы, и все. После этого все мои увлечения — сочинение стихов и песен — вызывали лишь отвращение. Могли даже причинять боль, как громкий шум.
— Когда такое случается со мной, то есть с одной из нас, мы просто переключаемся на другую личность.
Я только кивнул. Хотелось узнать, к чему она клонит.
