Тимоти присмотрелся к Хорасу, который елозил ногами, но молчал. Вид у Хораса был такой, словно у него кончился завод, вернее, словно ему сломали заводную пружину.
— Я возвращаюсь в город и сделаю все, что смогу, — сказал Тимоти. — Но если вас согласятся впустить, будь любезен, Хорас, вести себя как подобает и держать рот на замке. Никакого хулиганства. У меня дом, очень похожий на усадьбу в Гопкинс Акре. Добро пожаловать, места хватит, и жить там будет приятно. Но если совершишь что-либо предосудительное, тебе будет от дома отказано. Согласен?
Эмма дерзнула ответить за мужа:
— Он согласен. Уж я присмотрю, чтобы все было в порядке. Я устала от жизни в дикости. Возвращайся в город, Тимоти, и похлопочи за нас, как сможешь.
Рядом с местом посадки невода громоздились исполинские белоснежные кристаллы, поставленные на попа будто специально для того, чтобы линия горизонта стала не ровной, а иззубренной. Под ногами стелились такие же кристаллы, но уложенные встык, как брусчатка мостовой. Синева неба была густой почти до черноты. Горизонт казался слишком близким — возможно, потому, что его подчеркивала пурпурная полоска. Безжалостный космос подходил к поверхности близко-близко, атмосферный слой был тонюсеньким, однако затруднений с дыханием не возникало. Белизна создавала ощущение холода, но на деле температура была вполне сносной, хоть в безрукавке ходи.
Все молчали. Бун осматривался скорее по привычке, чем из интереса: кроме кристаллов, смотреть было совершенно не на что. Недоумение вызывало то, что в небе не было солнца, — откуда же тогда здесь тепло и свет?
Над горизонтом мелькнула цветная вспышка и тут же пропала.
— Что это? — опросила Инид. Естественно, ей никто не ответил. — Смотрите, вот опять!..
На этот раз вспышка не угасла, а взмыла над ломаным горизонтом по кривой — плавно вверх, а затем вниз. И над планетой повисла, разгораясь нежными красками, высокая переливчатая арка.
— Радуга! — воскликнул Коркоран. — Попали, куда хотели…
— Не просто радуга, — громыхнул Конепес. — Не исключено, что сие есть образчик людей-радуг.
Прямо у них на глазах появлялись новые и новые радуги. Вспыхивали на пустом месте, взвивались в небо, изгибались арками. Арки, пересекая одна другого, собрались в витражи, и кристаллы вокруг тоже зажглись отраженными мягкими красками. Держались радуги устойчиво и все же не производили впечатления стабильности, в них ощущалась какая-то хрупкость и эфемерность, словно они еще не решили, задерживаться в небе или нет, и в любую секунду могли исчезнуть.
Робот, не обращая внимания ни на какие радуги, вытащил из недр невода свое оборудование и принялся возиться у плиты. Инид и Коркоран, задрав головы, завороженно смотрели вверх. Шляпа, напротив, распростерся, почти разлегся на кристаллической брусчатке, и Конепес склонился над ним.
— Кого-то не хватает, — заметил Бун не без удивления. — Мартина, вот кого! Куда он делся?
— Выпал, — ответил Конепес. — Невод мог бы его удержать, однако не пожелал.
— И ты никому не сказал? Даже не заикнулся о таком происшествии?
— Мартин не соответствовал данному рейсу. Неводу сие было ясно и небезызвестно.
— А бесконечники здесь, — проронил Коркоран.
Троица в сутанах сбилась в кучку, но держалась особняком от всех остальных.
— И все-таки это ужасно! — подала голос Инид. — Ты говоришь, Мартин выпал. А ты, случаем, его не столкнул?
— Я находился далеко от него. Мне бы не дотянуться.
— Что касается меня, — заявил Коркоран, — я о нем плакать не собираюсь.
— Ты хоть имеешь представление, где он теперь?
Вопрос задал Бун. Конепес подчеркнуто безразлично пожал плечами. Но тут заговорил Шляпа:
«Я выступаю не от себя, а от имени людей-радуг. Они будут общаться с вами через меня.»
— А где они сами? — спросил Бун.
«Вы их видите, — отозвался Шляпа. — Вашему зрению они представляются в форме радуг. Они приветствуют вас и позже будут беседовать с вами.»
— Что же получается, — не поверила Инид, — радуги, явления природы, и есть те мудрецы, к которым ты звал нас?
— Мне они не кажутся похожими на мудрецов, — буркнул Коркоран.
Волк прижался к Буну, и тот сказал тихо и успокоительно:
— Все в порядке, старина. Держись поближе. Мы по-прежнему вместе, ты и я…
— И это все, что твои люди-радуги сообщили нам? — продолжала Инид. — Что они приветствуют нас и позже, так и быть, побеседуют?
«Да, это все, — ответил Шляпа. — Чего еще можно желать?»
Робот возвестил:
— В такой спешке я не мог приготовить ничего, кроме гамбургеров. Вас это удовлетворит?
— Если это пища, — откликнулся Конепес, — то меня удовлетворит вполне.
Радуги, столпившиеся над горизонтом, потеряли резкость, начали блекнуть, а потом угасли совсем. Буну почудилось, что, угаснув, они унесли с собой частицу тепла. Он даже вздрогнул в ознобе, хотя заведомо знал, что для такой реакции нет причин: температура не понизилась ни на градус.
А все этот негодяй Шляпа, раздраженно подумал Бун. Втравил нас в какую-то ерунду, не позволив даже обсудить и другие предложения, Может, мелькнула мысль, Шляпа всегда был агентом радуг? Иначе откуда бы ему знать об их существовании, где их найти и на что они способны? А теперь он взялся еще и вещать от их имени…
— Голосую за то, — произнес Бун вслух, — чтобы мы немедленно улетели отсюда. Какого черта мы здесь, собственно, делаем?
— Ты задаешь себе тот же вопрос, что и я, — сказал Коркоран.
«Мы прибыли сюда, — вмешался Шляпа, — за правосудием для бесконечников. Это единственный во Вселенной суд, где их выслушают беспристрастно, единственная инстанция, способная на действительно справедливый приговор.»
— Ну так пусть их судят поскорее, и мы отчалим, — выпалил Коркоран. — А еще лучше — оставим их здесь, и пусть себе ждут своего суда сколько влезет. Меня лично приговор, какой им вынесут, совершенно не интересует.
— А меня интересует, — возразила Инид, и достаточно резко. — Они сгубили человечество. И я хочу знать, что им за это будет.
«К правосудию дело не сводится, — опять вмешался Шляпа. — Здесь можно установить кое-что, представляющее интерес для всех.»
— Не представляю себе, что именно, — бросил Коркоран.
«Радуги — древняя раса, — пояснил Шляпа. — Одна из древнейших во Вселенной, если не древнейшая. У радуг было время развить свое мышление до совершенства, какого вы себе не можете и вообразить. Их знания и мудрость превосходят возможности вашего восприятия. И раз вы уже здесь, неразумно не выслушать то, что они хотят сказать. Тем более что от вас требуется лишь немного терпения.»
