– «Смерти я постиг коварство», – устало процитировал кого-то Василиан. – Делать-то чего? Я уже понял, что ты-то скорее из больницы не вылезешь, чем заберёшь назад полномочия. Но какие-то предложения возможны?
– Пойдем на поклон к Высшему Существу, – торжественно произнёс Смерть. – Правда, что оно скажет, абсолютно неизвестно. Постичь логику Высшего Существа ещё никому не удавалось.
– К Богу, что ли? – изумился Василиан.
– Кому Бог, а кому и непосредственный начальник, – посуровел Смерть. – У меня тут дверца имеется, только мне видимая, ведет прямиком в Тонкие Сферы. Там Оно и обитает.
– И часто ты так захаживаешь?.. – проникся величием момента Василиан.
– Последний раз был, когда вы колесо изобрели. – Смерть неожиданно закипятился. – Я так и сказал тогда!.. Сегодня колесо, завтра электричество, а там, не успеешь моргнуть, они и до атомной бомбы додумаются! Разнесут ведь красивую планетку в пух и прах, жалко! Внес рацпредложение: открыть хляби небесные и посмывать всю эту гадость на хрен.
– А Оно чего, Существо? – Василиан даже забыл обидеться за человечество.
– Я и говорю, непредсказуемо. Смывай, сказало. Только дурачка потугодумнее, поблагочестивее, с семейством, в ковчег за животиной приглядывать отправь. Надо дать человечеству шанс. И каков результат? Пошло от этого избранничка племя ещё дурнее, чем было, а экологию все равно зас… засорили, то есть.
– Понимаю твое огорчение, – съязвил Василиан, – тебе без нас работенки поменьше стало бы. Знай себе, отключай птичек и рыбок безмозглых в положенный срок. Надо любить персонал, с которым работаешь. А ты сразу – смыть…
Высшее Существо вида оказалось неописуемого и полностью опровергало сказки про создание людей по образу его и подобию.
– Мне всё понятно, – произнесло Оно. – Смерть работать больше не желает, а человечек, как обычно, не готов к ответственности. Третий сорт не брак, четвёртый не последний. Каким же несовершенным я создало этот мир!
Для удобства зрительного восприятия Высшее Существо трансформировалось в комичного толстого царька, восседающего на огромном троне.
«А Оно у нас не без юмора…» – мысленно загордился Василиан.
– Спасибо, юноша… – потеплел голос смешного толстячка в мантии. – Приступим к работе над ошибками. Раз у нас теперь две Смерти и обе дефективные, мы сделаем из неё одну, но работящую.
Привычным движением Бог (в этот момент Крошкин мог думать о Высшем Существе только как о Боге, с трепетом и благоговением наблюдая Творца за актом созидания) безболезненно изъял у Смерти ребро, а у Василиана взял кровь из вены огромным шприцем.
– Одноразовый? – заволновался Василий.
– У меня все стерильно. Не мешай, всё равно тебе с минуты на минуту умирать. – Бог уже каким-то непостижимым образом заправил василиановскую кровь в ребро Смерти, подышал на него, дунул, и всё вокруг заволокло туманом.
Когда туман рассеялся, Василиан увидел девочку лет пяти.
– Вот, знакомьтесь. Смертушка Новая.
Девочка немедленно материализовала из воздуха миниатюрную, но остро наточенную косу и, хитро оглядевшись, тюкнула ей стоящего рядом Смерть.
– Вся в меня, – запричитал-засюсюкал Смерть, не обращая внимания на ранение, – уй, какие мы маленькие, какие мы хорошенькие, какие мы талантливые…
Но Василиана больше волновало другое.
– А с чего это мы должны умирать с минуты на минуту?
– Он теперь не нужен, – Высшее Существо кивнуло на Смерть, – а ты слишком много знаешь.
– Так и не отдохнул по-человечески, – огорчился Смерть.
«Ну ничего себе спаслись… – вздохнул Василиан. – Свидетелей, я гляжу, здесь убирают, а от Смерти помощи ждать не приходится. Всё как обычно. Сам себя не спасешь, никто не спасет».
– Я вот что думаю, – смело начал он развивать мысль, – девчонке нужны педагоги. Смерть пусть обучает в профессиональном плане, а я в общечеловеческом, гуманитарном смысле. Чтобы Смертушка выросла справедливой и не жестокой. Глядишь, и мир, тобой созданный, станет совершеннее. Девчонка без отцовского догляда быстро от рук отобьётся. Начудит, пока сама всему научится.
– Я удивляюсь вам, людям, – хохотнул царёк, удобно устраиваясь на троне. – Ваше гигантское самомнение даёт иногда такие удивительные плоды. Вы уверены, что и собственную смерть можете чему-то научить. Но в общем, это справедливое замечание. Эксперимент обещает быть интересным. Отходчивость и доброта – две мои главные слабости. Валяйте в безвременье и учите. Ты, Василий, можешь после окончания процесса возвратиться к исходной точке, домой. Естественно, под подписку о неразглашении. А ты, Смерть, пойдёшь в отпуск на 28 рабочих дней, затем разрешаю умереть красиво. Десять раз.
– Критические дни матушки-Вселенной, кажется, закончились… – весело шепнул Василиан Смерти.
Они схватили шуструю девчонку за руки и, бормоча благодарственные глупости, попятились задом к выходу.
Оставшись одно, Высшее Существо, всё ещё в образе толстяка-правителя, вздохнуло. Оно так устало от своей ответственной и рутинной работы – поддерживать относительный порядок на этой планете. Взять бы отпуск… Но, вспомнив первую и единственную попытку, Оно поморщилось.
Будучи тогда молодым и неопытным демиургом, Высшее Существо, не разобравшись, оставило вместо себя талантливого, но не совсем здорового заместителя и махнуло отдыхать в соседнюю вселенную. А у парня оказалось множественное расщепление личности. Он таких дел здесь понаделал! Теперь на земле верят и в Будду, и в Аллаха, и в христианского Бога, и в прочие порождения больной фантазии горе-заместителя, хотя очевидно, что, как его ни называй, Высшее Существо всего одно. Налицо конфликт версий. «Может, придумать тоже что-нибудь похитрее и пойти на поклон к начальству?..» – подумало Высшее Существо и мечтательно посмотрело на видимую только ему дверцу, ведущую в Сферы Наитончайшие.
– Ольга Петровна, а чего это к нам «Перевозка мебели» во двор пожаловала? Переезжает, что ль, кто?
– Да нет. Это небось за вещичками из тридцать третьей квартиры…
– За профессорскими? Ой, вот страсти-то какие. Жил человек – и не стало человека. А отчего помер-то?
– Участковый говорил – без вести пропал. Вышел, наверное, горемыка, из дому, да сердце и прихватило. Так и схоронили где-то безымянным…
– Да уж…
* * *
Александр Иванович Мендин всегда любил май. С юных лет его завораживала могучая, природная энергия последнего весеннего месяца.
Её ощущали все: и деревья, и трава, и кошки, и птицы, и рыбы, заключённые в стеклянные миры аквариумов. Все, кроме людей, слишком занятых своими сиюминутными делами, чтобы прислушиваться к окружающему их миру…
