— А что тут можно предложить? Нас здесь очень сильно не любят. В первую очередь хозяева. Причем не только Олимпиады, но и всего мира. А потому никто им перечить не будет. Так что выхода у нас два: либо бросить все и немедленно уезжать, а вернее бежать, либо… остаться и бороться до конца. Мы же что сделали? Обули наших американских друзей по плаванию, легкой атлетике, теннису, то есть по тем видам, в которых они считали себя абсолютными лидерами. Ты же помнишь, как перед Олимпиадой они со вкусом обсуждали даже не то, сколько американцев будет в тройке призеров, а кто именно из них. Так что у них остается вообще только один выход, ты знаешь какой — обвинить нас во всех смертных грехах: в применении специального уникального допинга, который невозможно обнаружить современными методами, в подкупе судей, ну а заодно в попрании прав личности, терроризме и зверском уничтожении китов в окрестностях Антарктиды.
— Вот и я о том же толкую, — пробурчал Вик Вик.
— И в этой ситуации надеяться на то, что нам дадут спокойно уехать со всеми медалями, которые мы здесь завоевали и еще завоюем, — глупо. Остается решить — либо мы бежим, либо нет. Причем убежать мы можем только сегодня. Если завтра наши ребята выйдут на площадку, нас уже никто из этой страны не выпустит.
Вик Вик мрачно кивнул. Он прекрасно представлял, о чем идет речь. Завтра, в одиннадцать по местному времени предстоял финал баскетбольного турнира. И для американцев это был последний шанс сохранить лицо. Ибо вот уже шестую Олимпиаду подряд олимпийскими чемпионами становилась только американская «Дрим тим» — команда мечты. Но сегодня ни у кого не было сомнений по поводу того, что, если завтра сборная Империи появится на площадке, — американцев ждет даже не поражение, а форменный разгром. И этого хозяева Олимпиады и представители самой могущественной страны мира допустить уже никак не могли. Но в том случае, если бы русские не появились на площадке и тем паче вообще покинули олимпийский городок, американцам не только удалось бы спасти от разгрома свою баскетбольную команду, но и больше того — перед ними открылись бы широкие возможности полной реабилитации всей Олимпиады. Поэтому всю последнюю неделю на спортсменов и официальных представителей Империи шло все более нарастающее давление. А в последние два дня оно стало просто неприличным. Таким, что не выдержал сам «железный» Вик Вик. Вернее, дело было вовсе не в выдержке. Вик Вик просто понял, что хозяева мира на последнем пределе и готовы пойти на все, лишь бы сломать, раздавить, растоптать этих наглецов, посмевших бросить вызов хозяевам планеты в их собственном доме. Эти русские как будто не понимали, что переброска американских войск в Европу идет полным ходом и им лучше всего вести себя тише воды ниже травы.
— Ну и что ты решил?
Филипп в раздумье посмотрел на собеседника. Вся проблема Вик Вика состояла в том, что он был одним из высших чиновников МОК и официально не имел никакого отношения к делегации Империи. И не имел права принимать решение. А Филипп, за год до Олимпиады выведенный из состава оргкомитета и личным указом Императора назначенный руководителем сборной команды Империи, был как раз тем, кто этим правом обладал.
— А что тут решать? Будем играть.
— Да ты… понимаешь… что… — у Вик Вика от волнения сел голос, — … это ж… сейчас начнется… они ж не позволят нам даже выйти на площадку!
Филипп усмехнулся:
— Ну, не думаю. Они так энергично подталкивали нас к тому, чтобы мы сломя голову бросились в аэропорт и удрали, что теперь просто не посмеют не пустить нас на площадку. Но перед этим сделают все возможное, чтобы мы не выиграли.
— А что ты подразумеваешь под этим «всем»? — саркастически спросил Вик Вик. Но ответить ему Филипп не успел. Дверь номера распахнулась, и на пороге появился дюжий полицейский. О-о-о, это надо было видеть. В номер он вошел невозмутимый и величественный, словно Терминатор. Остановившись в центре комнаты, он бросил взгляд на пустое кресло в углу, потом на стильные часы над аркой двери, ведущей в спальню, скользнул глазами по торшеру и потухшему телевизору и лишь после этого уткнул холодно-равнодушные зрачки в лицо Филиппу. Весь его вид демонстрировал глубочайшее презрение к этим жуликам из Империи, которые подло украли победу у честных американских парней.
— Ми-и-истер Грейнин? — лениво протянул он. Филипп кивнул:
— Это я.
— Вас ждут внизу. Ваша баскетбольная команда сейчас проходит внезапный контрольный тест на допинг, поэтому вам необходимо немедленно прибыть в антидопинговый центр.
Филипп с усмешкой посмотрел на Вик Вика:
— Например, вот это. Могу побиться об заклад, что этот «внезапный антидопинговый тест» растянется до утра. Заодно у каждого члена команды откачают по пол-литра крови, да еще и введут по паре кубиков какой-нибудь дряни. Так что на площадке вместо той сборной Империи, к которой все уже привыкли, должно появиться сборище еле передвигающихся обколотых дистрофиков.
Не дожидаясь ответа Вик Вика, Филипп вышел из номера. Что ж, если за представителем команды уже начали присылать полицейского, значит, раздражение дошло до точки кипения. А это означает, что он (вернее, все они, вся делегация) сумел выполнить то, ради чего все и затевалось.
* * *
Когда могучий разгонный блок «Хиус СТ», полыхая тысячами солнц и оглашая степь чудовищным грохотом, слышимым за добрую сотню километров окрест, вывел на орбиту первую орбитальную платформу, весь мир вздрогнул. За последние полтора десятилетия русские почти полностью свернули свои космические программы, поэтому появление у них совершенно нового, да еще такого мощного носителя, способного выводить на орбиту столь чудовищный груз, а также такой огромной орбитальной системы вызвало настоящий шок. Антиимперская коалиция, с таким трудом сколоченная Президентом Уокером, мгновенно затрещала по швам. Так что решение о переброске войск в Европу было принято им не столько потому, что он в самом деле намеревался начать вторжение в Империю, сколько для того, чтобы удержать от развала коалицию. И время очень скоро показало, что это было совершенно правильное решение. Потому что через неделю вслед за первой над планетой повисла вторая чудовищная платформа, затем третья, четвертая… а когда их стало уже восемь, Президент собрал свой кризисный штаб, чтобы решить, как выйти из этой деликатной ситуации, поскольку всем стало совершенно ясно, что они очень сильно недооценили Империю.
И никто не мог даже предположительно сказать, какие еще сюрпризы есть в кармане у русского Императора Ярославичева. Так что к тому моменту, когда официальная олимпийская делегация Империи прибыла в Нью-Йорк, все было уже готово к тому, чтобы дать задний ход, отказавшись от военной операции, и попытаться найти мирный выход из сложившегося положения. А к окончательному выяснению отношений с Империей решено было вернуться чуть позже. После надлежащей подготовки. Ибо всем было ясно, что с Империей все равно придется разбираться — рано или поздно, так или иначе. Америка не собиралась никому спускать покушения на PAX AMERICANA… Уже появились первые признаки смягчения, уже пресса слегка снизила накал обличений в отношении Империи, и тут молодой и до того дня пребывавший в третьей сотне Юрий Кападакян в первом же круге вышиб из розыгрыша Красавчика Джона — Экерема, великую теннисную звезду, первую ракетку мира и любимца американских домохозяек…
