— Аналогично, — согласилась я и поспешила задать ещё один очень тревожащий меня вопрос. — А как ваши дети растут? В смысле, быстро, или отставание в развитии есть?
Женщина тепло улыбнулась.
— Это как посмотреть, — сказала она. — Они уже прекрасно ориентируются, бегают, лазают, находят себе пищу. Понимают речь, по крайней мере, некоторую. Очень эмоциональные, общительные, восприимчивые и любопытные. Но я поняла, что тебя беспокоит. У нас никто из детей пока не заговорил и не начал делать инструменты, — Яна помолчала, но на её лице не промелькнуло даже тени тревоги. — Но они не похожи на недоразвитых. Совсем. Мы думаем, что со временем маленькие йети освоят речь и всё остальное, что необходимо. Зато даже сейчас им уже не страшны джунгли… в отличие от человеческих детей. Вот уж у кого смертность большая. Я лучше соглашусь подождать пару лишних лет, чем потерять сына или дочь.
— А у тебя есть дети? — заинтересовалась я. — И как выглядят маленькие мальчики?
— Нет, теперь я точно верю, что ты почти не видела других йети, — рассмеялась Яна. — Давай я их сейчас позову и сама посмотришь. Чувствую, разговор нам предстоит ещё долгий, так что предлагаю сделать перерыв и перекусить.
— Согласна, — кивнула я, невольно покраснев.
Фраза собеседницы напомнила, зачем, собственно, я так долго сюда шла. Надо будет как можно быстрее поднять и эти вопросы.
Новая знакомая переливчато засвистела, и вскоре откуда-то сверху и сбоку к нам спустились два ребёнка. Два маленьких человекозверя.
День — вечер 6 марта 2 года. Джунгли у запретной зоны
Мальчик оказался очень похож на девочку — только чуть шире в кости и с характерными первичными половыми признаками. Понаблюдав, как дети гоняются друг за другом, ловко цепляясь за тонкие побеги, я подумала, что, скорее всего, те серьёзные различия, которые существуют между полами взрослых человекозверей, и должны проявляться не сразу — иначе мальчики не смогли бы жить с матерями. А ещё пожалела, что Рысь родилась одна. Будь у дочки такой же лазающий и активный брат, ей было бы гораздо веселее.
— Всё-таки я повторю вопрос насчёт людей, — сказала Яна после того, как мы поговорили о детях и поели. — Сколько их там у вас собралось?
— А тебе зачем? — насторожилась я. — Зачем ты так настойчиво выпытываешь количество свободных?
— Людям здесь не место. Они должны уйти.
Я застыла, не в силах поверить в услышанное. Вроде бы до сих пор нормально общались, а тут вдруг такое категоричное заявление. Вот он, первый признак конфликта. Причём явно не йети с йети (судя по достаточно дружелюбной встрече), а йети с людьми. Стало грустно: неужели даже сейчас, когда народа мало, он всё равно будет сражаться за место под солнцем? До каких пор? Пока полностью не перебьёт друг друга?
— Мне кажется, места хватит и на нас, и на них, — неодобрительно высказала свою мысль вслух. — Да и куда людям уходить? В горы? Поверь, там не лучше.
Яна горько усмехнулась, но всё же ответила:
— Нет, не в горы. Люди собираются отправиться в путь через океан, как только зайдёт гигантская луна.
Вновь началась гроза, и мы некоторое время молча сидели под тёплым ливнем. Через океан. Куда? Вероятнее всего — в никуда. К собственной смерти. Невольно вспомнилось, как течение реки занесло наш караван в пещеры — по сути в это время мы тоже плыли в никуда. И нам очень, просто невероятно повезло, что вообще остались в живых. Может, именно поэтому никто уже не высказывает особого желания попытаться переселиться из этих мест? Но те люди, что с самого начала жили здесь — они-то должны понимать риск! Или у них просто нет выбора? Украдкой взглянула на собеседницу — та ловила губами стекающую с листа струйку воды — и вздохнула. Если местные оборотни, особенно мужчины, объединились и поставили людям ультиматум…
— Но ведь это верная смерть!
— Это их выбор, — пожала плечами собеседница. — Мы не гнали людей. Они сами решили уйти, понимая, что здесь им не выжить. Пытаться перебраться через горы — слишком большой риск, а океан даёт хоть какой-то шанс. Люди уже отчаялись, они знают, что, оставшись здесь, погибнут. И не просто тихо и спокойно, а очень мучительной смертью. Эти земли не подходят для людей. Насколько мы видели, им тут выжить не просто сложно, а нереально. Они не размножаются, не увеличивают численность, а вымирают. Но где-то там, — Яна махнула рукой в неопределённую сторону, — наверняка есть подходящие для них места. В этом-то и заключается главная беда йети, — неожиданно добавила она.
— В подходящих местах или том, что люди вымирают? — не поняла я.
— В подходящих для людей местах.
Заметив моё недоумение, оборотница уселась поудобнее и смахнула капли воды с блестящей шерсти.
— Мы долго думали над проблемами, которые могут появиться в будущем у нашей цивилизации. И пришли к выводу, что, хотя сейчас находимся в выгодной позиции относительно остальных, в будущем наше положение сильно изменится. Если мы не справимся с проблемой территориальной стерильности, то никогда не сможем превысить определённую, очень невысокую, численность. А люди, судя по всему, не имеют подобного физиологического ограничения. Иначе бы те женщины, которые потеряли плод, не беременели бы снова. Значит, люди могут сильно размножиться и потом, через годы, забить нас числом. Каждый из йети, особенно мужчин, стоит многих из людей, но нам будет гораздо труднее восполнить гибель одного воина, чем им. Мы физически не сможем дать всплеска рождаемости при массовой гибели нашего народа.
А ведь и правда. Физиологическое ограничение вполне может оказаться причиной вымирания моего вида во время войны.
— Поэтому мы пришли к выводу, что у нас три варианта, — продолжила Яна. — Первый — не вступать и не вмешиваться ни в какие конфликты. Этот вариант нереален — мало ли что людям в голову взбредёт. Кроме того, мы уже влезли в дела людей, а значит — уже перечеркнули этот вариант. Второй — выбить всех врагов сейчас, пока их немного, — женщина замолчала и задумалась.
Меня передёрнуло от отвращения. Очень неприятно слышать такое, особенно от представителя своего вида. Да и будет такой путь, по сути, ничем иным, как началом войны. Или, что ещё хуже — началом конца.
— Но это тоже невозможно, — добавила собеседница раньше, чем я подготовила аргументированное возражение. — Кроме того, что сам выход плохой, мы ещё и истребить всех людей на планете не сможем. Физически не сможем: слишком нас мало. В результате они размножатся и опять-таки уничтожат нас. Остаётся третий вариант, — Яна снова сделала паузу.
