- Хуан Карлос, я привел к тебе Пабло Гарсию, чтобы он занялся бухгалтерией.
- Какой еще бухгалтерией? Это что еще за история?
- Ну, я имею в виду документы, которые мы делаем для Малессы, опять же, документы рабочих. Сделаем список, передай им, чтобы они подходили с удостоверениями личности.
- Ты делаешь страшную ошибку, никто на это не пойдет, более половины всех этих типов находится вне закона и от чего-нибудь да бежит: от алиментов, от приговора суда. Здесь нет никого кристально чистого, так что никто не пойдет на то, чтобы их имена фигурировали в каких-то юридических документах.
- Но ведь мы должны все сделать согласно предписаний. Подумай только, что будет, если произойдет несчастный случай.
- Мне кажется, что скорее они пойдут на такой риск, чем отправятся в кутузку. Впрочем, займемся этим завтра утром, а теперь пора кушать.
- Нам накроют отдельный стол?
- Понятное дело, что нет. У нас здесь одна большая семья: у нас нет никаких различий.
Ближе к концу еды Герман вытаскивает две бутылки виски.
- Нужно выпить за наш прииск, это я привез для нас.
- Вот это ты придумал шикарно. Эй, ребята! Тащите кружки, Герман привез для всех подарок.
Пока все, радуясь дармовщине, толкутся вокруг меня, по мине Германа вижу, что его жаба давит делиться этим дорогим виски с рабочими.
Ко мне с озабоченным лицом подходит Чиче.
- Это правда, как говорил Герман, что мы завтра работаем?
- Не целый день, я же обещал вам два дня отдыха, и они у вас будут. Так, может с часик, чтобы им показать.
Вечер продолжается, и мои люди, радуясь, что в перспективе у них еще целый свободный день, расслабляются на всю катушку. Обе бутылки быстро опустели, посему вытаскиваю свой контрабандный гварро. Наполняю все стаканы до краев; Герман заинтересованно присматривается, затем нюхает свой.
- За наш прииск! На здоровье!
И выпиваю свой стакан до дна, моему примеру следуют все рабочие. Гортани у всех уже сожжены девяностопроцентным спиртом, так что все идет как по маслу. Орландо, который выпить умеет, тем не менее ошарашен, он сделался весь красный и давится под нашими ироничными взглядами. Герман осторожненько сделал лишь один маленький глоточек.
Я снова наполняю стаканы, и сцена повторяется. Через полчаса Орландо пасует, побежденный усталостью и спиртным, и валится с лавки, сопровождаемый издевками. Он совершенно утратил остатки своей гордости и теперь разнылся в приливе пьяной печали, бормоча какие-то слова; на него жалко смотреть.
Джимми и Герман затаскивают его в кровать. Низаро и Джимми уступили свои Герману и Орландо, а Пабло на какое-то время остался ни с чем: в конце концов кто-то соглашается уступить ему свое местечко.
* * *
Перед тем, как идти спать, ко мне подходит Чита.
- Хуан Карлос, я ухожу.
- Почему?
- Hе могу выносить этих двух толстух. Они все время ругаются на меня и относятся ко мне хуже, чем к собаке.
Hо ведь ты не позволишь же, чтобы эти две туши морочили тебе яйца? Ладно, завтра поговорим.
До меня уже доходили слухи о ссорах между Читой и двумя нашими уродинами, только я никогда не относился к этому серьезно. Такие вещи вообще следует воспринимать как каприз, а потом забывать. Сам же я чувствую себя нехорошо, и хотя приступ болезни не слишком сильный, у меня болят все конечности. Марсела приходит сделать мне массаж: лапы у нее, будто ножищи у борца, и, хотя сам я сложен тоже крепко, после ее нежного лечения я валяюсь в полуобморочном состоянии. Весь дом погружен в тишину, и я уже собираюсь заснуть, как вдруг раздается жуткий храп.
Hе вставая с места, ору:
- Это какой же придурок так шумит?
- Это Пабло, - отвечает мне Чиче.
- Так разбуди его, чтобы он перестал.
Минут через десять храп становится еще сильнее.
- Чиче, а ну-ка врежь этому идиоту, потому что хорошо это не кончится.
Слышен сухой удар прямо в морду, после чего раздается крик Пабло, сопровождаемый всеобщим смехом. Еще через десять минут все начинается по-новой: на сей раз это уже слишком.
- Чиче, Уайт, Кунадо, Мигель, Рафаэль и все остальные, которые не спят! Прибейте этого кретина и выкиньте его на двор.
Слышу отзвуки драки и град проклятий. Могу предположить, что бухгалтера спихнули с двухэтажной кровати: при этом он отчаянно орет.
- Да заглушите вы его, черт подери! или же выматывайтесь играться с ним во двор!
Во дворе поучение продолжается под аккомпанемент криков и взрывов смеха, поэтому выглядываю из окна. Опершись о подоконник, становлюсь свидетелем редкой красоты сцены: все выскочили из дома и задают несчастному толстяку солиднейшую трепку. Четверо держат его за руки и волосы, в то время как остальные бутузят его куда ни попадя. Поначалу все происходит как-то нескладно, потому что каждый желает проявить усердие, но довольно скоро вводится порядок, после чего избивать начинают методично: все становятся один за другим и дожидаются своей очереди, затем каждый бьет пару раз по роже и честно возвращается в конец очереди. Глаза у Пабло вспухли, нос и губы разбиты, и тут до меня доходит, что за последнее время мои мужички сделались ужасно сильными - а потом бухгалтер прекращает и кричать. Явно видно, что ребятам не понравилось его отношение превосходства и то, как толстяк с ними разговаривал, так что теперь они отыгрываются, да еще и с какой радостью! Во двор выскакивает Герман, он криками пытается всех успокоить, только ему слабо подойти поближе. После этого он замечает меня в окне и кричит:
- Хуан Карлос, да сделай же что-нибудь! Эти звери его убьют!
- Я же предупреждал, что это крутые парни. Со сном у них напряженка, а Пабло им мешает, так что я ничего поделать не могу.
Hо, поскольку и вправду начинаю опасаться, что мужики могут прибить толстяка, вмешиваюсь:
- Ладно, ребята, хватит. Положите его у Барбарохи и возвращайтесь спать.
Пабло хватают за руки и за ноги, и бегом тащат к Барбарохе. Только лишь распахнули двери, как с одного размаха тут же, без особых церемоний, закидывают его вовнутрь: представление закончено, и все идут спать.
Это может казаться несколько диковатым, но и с его стороны тоже мне выдумки: так громко храпеть! К завтраку Пабло не выходит. Марсела пришла мне сообщить, что он закрылся у Барбарохи и отказывается высунуть нос.
- Морда у него вся синяя, и два зуба нет, - говорит она со смехом.
Что ни говори, а эта толстушка ужасно мила. Hичего не боится, и все глупости ее веселят.
Hо я не забыл, зачем прибыли сюда мои компаньоны, поэтому веду их к реке.
Выходя из дому, нахожу кучу дерьма в паре метров от двери. Какая же свинья могла тут насрать? Из рабочих такого сделать никто не мог, потом что они приучились уважать среду обитания. Орландо был слишком пьян и наделал в штаны; и не похоже, чтобы это наделал Пабло. Догадываюсь, что это свинтус Герман, наверняка перепугался змей и забоялся идти в сортир.
