Ника говорит что-то еще, теперь уже совершенную чепуху, а я стою и просто слушаю ее голос.
– Ника, ты останешься?
Я задаю этот вопрос, хотя уверен в ответе. Она замирает на полуслове. Потом тихо говорит:
– Нет, Костя.
Мир рушится. В который раз. Пора бы уже привыкнуть, но никак не получается. Ника снова что-то говорит. Напрягаю все силы, чтобы до меня дошел смысл слов.
– Сегодня тебе придется разгребать эти авгиевы конюшни. Неужели ты думал, что я буду делать это за тебя? А я приеду завтра.
Эта маленькая нахалка заливается смехом, когда я подхватываю ее на руки и кружу по комнате.
Человек – это целый мир. Интересно, эту мысль высказал кто-то из великих, или я сам до нее только что додумался? Неважно. Свой мир я держу в руках.
Что будет дальше? Поживем, увидим. Поживем…
Джонатан Свифт был совершенно прав, иронизируя над Даниелем Дефо – автор «Робинзона Крузо» бессовестно врал. Ну, наверное, можно не быть столь категоричным и подобрать определение помягче. Писатель, все-таки. Имеет право…
И все же те, кто считает, что события робинзонады основаны на реальных событиях, скажем так, не вполне правы.
Да, прототип у Робинзона Крузо действительно имелся. На самом деле существовал моряк, ссаженный с корабля на необитаемый остров. За попытку бунта, между прочим, хотя к делу это не относится. На этом острове он и жил в полном одиночестве. Только не двадцать восемь лет. Четыре. Когда его оттуда забрали, он практически полностью утратил способность говорить и вообще здорово повредился рассудком. Вот так-то…
К чему я об этом рассказываю? Просто мне хочется, чтобы вы поняли: когда я сошел с ума, меня этот факт ничуть не удивил. Странно такое говорить, но меня он, скорее, обрадовал…
Но лучше обо всем по порядку.
Бунта на корабле я не устраивал – это было бы странно для одноместной машины. Наверное, именно по этой причине мне достался не какой-то жалкий островок, а целая необитаемая планета. Дикая, но симпатичная. Есть чем дышать – воздух, как на лучших земных курортах, есть что пить – вода в речке не только прозрачная и вкусная, но и пригодная для питья, что не всегда совпадает, есть что кушать – вы не поверите, но из обилия ягод, фруктов и орехов, окружающих меня, съедобны практически все. Живи и радуйся. Я бы и пожил, честное слово. Пару недель или даже пару месяцев. А вот коротать здесь свой век не хочется. Хочется вернуться домой. К людям.
Увы. Мои желания в корне расходились с планами высших сил, правящих нашими судьбами. Если точнее – с планами моего звездолета, очень удачно притворившегося грудой металлолома. Сильно подозреваю, что в эту роль он вживался еще задолго до этой злополучной аварии.
Ладно, наверное, я не совсем справедлив к своей старой машине. Наверное, я тоже далеко не лучший в мире пилот и посадочную траекторию рассчитал, мягко говоря, не безупречно. Но какая-то дуракаустойчивость на межзвездных кораблях должна быть? Риторический вопрос. Знаю, что должна. Но, то ли для этого звездолета сделали исключения, то ли я уж слишком сильно свалял дурака… То теперь неважно.
Мне оставалось только благодарить свою счастливую звезду, что авария не переросла в катастрофу. Грань между этими двумя понятиями обычно проводят в зависимости от наличия человеческих жертв, а так как я был единственным человеком на борту… В общем, я выжил и, если уж на то пошло, практически не пострадал.
С кораблем дела обстояли не в пример хуже. Хотя я бы погрешил против истины, если бы сказал, что повреждений было много. Всего два, если не считать мелочей вроде разбитых лампочек. Первое – главный двигатель перестал подавать признаки жизни. Вторым дефектом был пульт гиперсвязи, превратившийся в очень тонкое, очень сложное, но абсолютно бесполезное устройство с расколовшимся надвое биокристаллом. Кто бы сомневался… Раз уж судьба решила сыграть с тобой злую шутку, можешь быть уверен – чувство юмора у нее отменное. Находясь в неком подобии транса, я поочередно тестировал различные блоки. Смысла в этом, разумеется, не было никакого. Почти все в порядке. Навигационные приборы, блок искусственной гравитации, конвертер восстановления воздуха… В общем, я мог чувствовать себя на корабле вполне комфортно. Не мог только самой малости: летать и вызвать помощь.
До меня не сразу дошло, насколько безвыходно мое положение. А когда дошло, волосы зашевелились на голове, несмотря на очень короткую стрижку. Ни друзья, ни коллеги по работе, никто не знал, куда я направился. Не могу сказать, что это моя обычная практика проводить отдых, просто ситуация немного особенная.
Планета… Кое-что я про нее рассказал, добавлю еще пару слов. Если Богу вздумается создать новый рай, и в качестве строительной площадки он выберет эту планету, мне даже в голову не приходит, что ему придется переделывать. Разве что добавить молочных рек с кисельными берегами. Хотя при таком теплом климате едва ли это можно считать удачной идеей.
Про этот заповедный уголок мне по огромному секрету поведал случайный знакомый в баре. И взял клятвенное обещание не рассказывать больше никому. Тогда я не обратил особого внимания на этот пьяный треп. Однако на следующий день от нечего делать заглянул в галактический атлас. В указанном секторе действительно имелась планета. Без названия, только стандартный код. Единственной информацией о ней была скромная пометка «зт» – земного типа. Что, в сущности, гарантировало всего-навсего возможность выжить на ней без дополнительных приспособлений вроде скафандра, свинцового бункера или хотя бы системы биоочистки. Ничто не говорило, что на ней можно здорово провести свой отпуск.
Но я решил рискнуть. Что мне грозит в самом худшем случае? – рассуждал я. Суровая романтика неисследованного мира, которую, правда, нелегко переносить, но о которой очень приятно потом рассказывать в уюте цивилизованной обстановки за рюмкой чая.
Если же меня не ввели в заблуждение, все складывалось как нельзя лучше. Просьбу моего мимолетного приятеля я решил удовлетворить. В большей степени из опасения стать объектом насмешек, если он, скажем так, слегка преувеличил достоинства планеты.
Но он не преувеличивал, скорее, наоборот. Этот мир был прекрасен, хотя мне сложно было его не ненавидеть.
Первые пару дней после аварии я посвятил тому, что и должен делать на моем месте любой космический турист. Отчаяние, уныние и жалость к самому себе.
Я бродил по ненавистному кораблю, обхватив голову руками и слабо соображая, что происходит вокруг. Тем более что вокруг ничего и не происходило.
Я за два дня практически полностью извел весь запас спиртного, который без особого труда можно было растянуть на два месяца.
