— Спасибо, обязательно!
— А лучше всего — наймите корабль, здесь любой корабль сдается, и обойдите остров вдоль побережья. Картина незабываемая! Это лучший способ познакомиться с Кулусуком.
Но имейте в виду, что местный вариант «круизного лайнера» — это комфортабельная десятиместная каюта, пропахшая рыбой, ржавая рубка и дикая бортовая качка в качестве бесплатного довеска.
Андрей благодарно кивнул.
Напоследок сосед поведал Андрею, что слово «эскимос» считается в Гренландии неприличным, воде как «негр» в США. Местные жители предпочитают называть себя «инуитами».
Удивившись, Андрей попытался выяснить, откуда такая неприязнь. Лично у него слово «эскимос» вызывало лишь приятные, вкусные ассоциации детских еще времен: «мам, купи эскимо!». Как всегда во всем оказался повинен иностранец — а именно Лейф Эрикссон. Прославленный викинг открыл Гренландию чуть ли не тысячу лет назад, а по возвращению домой рассказывал, что «страна Винланд населена карликами». Конечно, ему могучему рыжебородому гиганту, тщедушные и худые от цинги и недостатка пищи местные аборигены вполне могли показаться малорослыми. Карлик на древнескандинавском и есть «эскимос». Инуитам это, понятное дело, не понравилось. И хотя, на том языке давно уже никто не говорит, местные жители оказались памятливым народом.
На Кулусуке, защищенном с севера и запада громадой самого большого острова на земле, близость Арктики почти не ощущалась, но когда пыхтящий от натуги разъездной катер полз к пристани Юлианехоба, суровый климат проявил себя во всей красе.
Стало понятно, почему Гренландию иначе называют Большим Ледником. С Атлантики задувал ветер, промозглый и соленый, а за весь почти двенадцатичасовой переход градусник так ни разу и не перевалил за пять градусов.
Недалекий гренландский берег с палубы катера выглядел пустынным и неприветливым.
Кто-то из сопровождавших офицеров высказал здравую мысль, что, если принять за истину теорию о духовной ауре вокруг точек Удачи, Восьмая может оказаться местом высадки последних атлантов, выживших после гибели острова. Они смогли доплыть только до этого клочка земли, заложили в честь своего спасения какой-нибудь храм, а потом и сгинули все от холода и цинги.
Спорить никто не стал — задувало так, что на палубе трудно было даже дышать, не то, что разговаривать. Тем более что брызги, разлетавшиеся с разрезанных носом волн, превратили палубу в каток. Андрей поежился и сказал, ни к кому не обращаясь:
— Не знаю, как там атланты, но очень хотелось бы понять, о чем думал Лайф Эйрикссон, когда нарек эту землю Гронландом? «Зеленая земля», а? Где он зелень увидел, интересно?
Может, на его сугубо викингский взгляд остров и был «зеленым», или ему повезло прибыть к самому началу короткого арктического лета, когда Гренландия буквально в считанные дни одевается в ковер диких цветов. Эти факты история умалчивает.
Накинув на голову капюшон, Андрей застегнул плотнее молнию, бросил в сердцах:
— Калааллит Нунаат! — и, в ответ на удивленный взгляд полковника, добавил: — Так Гренландия на местном наречии называется. Я перед отъездом слегка по интернету пошарил, нашел массу интересного.
— И как это… Кала… э-э… нунат переводится?
— Не знаю. Но звучит угрожающе.
Еще Всемирная Сеть радостно сообщала, что август и начало сентября в Гренландии — летний сезон. До конца лета бесконечной чередой идут дожди.
Только авторы статей явно забыли добавить, что задувающий с Атлантики ветер превращает любой дождь в мерзостную крупу, секущую лицо, руки — все, что не защищено одеждой.
Ближе к октябрю наступают холода, а в короткий промежуток между десятым августа и серединой сентября неделями может светить солнце. Писали, что иногда в Гренландии бывает настолько тепло, что можно раздеваться и загорать. Если стихнет ветер, конечно.
Настолько больных на голову Андрей представлял себе с трудом. Хотя, как известно, — «каждый болен по-своему», да и сам факт курортного загара из Гренландии может подтолкнуть еще и не на такие подвиги. Зато фурор в обществе обеспечен. Вон в Норвегии тоже, едва пригреет солнышко, люди выкатываются на улицу в шортах и маечках. Нигде так не ценят солнце, как в северных странах.
Все-таки через час ветер загнал всех в кают-компанию — унылую комнатушку размером с плацкартное купе. На столе валялось несколько выцветших от времени туристских проспектов. Андрей взял один, лениво перевернул несколько страниц. Брошюрка была выстроена в несколько необычном стиле — автор разбил по месяцам праздники, соревнования и наиболее подходящие ко времени года виды спорта. Присвоил каждому месяцу свой цвет, в который и были выкрашены краешки страниц. Андрей открыл август — салатовый. Проспект хвастливо вещал:
«Август — самое подходящее время для художников и фотографов-пейзажистов: белые айсберги на бирюзовой глади Атлантики, зеленые горы со снежными шапками, потрясающая палитра рассветного и закатного небо. Летом Гренландия предлагает туристам короткие и длинные походы, экскурсии на катерах в ледниковые бухты, где можно воочию увидеть рождение айсбергов».
Катер прибыл в Юлианехоб к вечеру. На ночь разместились в местной гостинице, вполне уютной, если не считать слегка отсыревшее постельное белье и счетчик горячей воды в ванной. Зато портье еще в момент выдачи ключей предупредил, что стоимость всех услуг включена в счет, и чаевых давать не нужно.
Уже засыпая, Андрей вспомнил, что именно отсюда, из Юлианехоба, ушел в свой последний рейс печально знаменитый «Ханс Хедтофт». Арктический теплоход пропал без вести в январе 1959 года на пути из Гренландии в Копенгаген. Очередная амбициозная попытка датского правительства установить регулярное морское сообщение с островом оказалась сорванной. На этот раз — природой: по официальной версии корабль затонул от столкновения с айсбергом.
«Гм, а что если на том корабле какой-нибудь местный, датский Моссад пытался своего Везунчика соорудить? Подняли архивы, как Седой хотел, сопоставили данные, накопали чего-то полезного. А дальше — как с той индонезийской яхтой, что под тайфун попала».
Утром, после завтрака, имевшего изрядный крен в сторону рыбных блюд, группа отправилась в ландстинг — местную мэрию. Несмотря на все предварительные договоренности и датские визы, надо было установить контакт с местными властями, и не просто из вежливости. Если уж они здесь выступают в роли представителей турфирмы, надо играть по правилам.
Виза визой, а, проигнорировав местную власть, можно нажить немало проблем, ведь оскорбленные столь явным невниманием к любимому гренландскому фетишу — самоуправлению, юлианехобские чиновники могут навредить так, что мало не покажется.
