— Как вы уже сказали, решать мне. Полагаю, что вы не откажетесь от назначения, если вам предложат?
— Нет, комиссар, это большая честь.
— Не сомневаюсь, — сухо сказал Питт. — А что там случилось с девушкой?
Внезапное изменение темы разговора застигло Д'Обиссон врасплох. Дрогнувшим голосом она переспросила:
— С какой девушкой?
— Той, что выходила из Купола с Генарром и сняла защитный комбинезон.
— Марленой Фишер?
— Да, так ее зовут. Что с ней случилось?
Д'Обиссон помедлила.
— Ничего особенного, комиссар.
— Так написано в отчете. Но я вновь спрашиваю: действительно ничего?
— Ничего такого, что можно было бы обнаружить сканированием мозга или любым другим способом.
— Вы хотите сказать, что Генарр в комбинезоне упал как подкошенный, а девица, эта Марлена Фишер, и ухом не повела?
Д'Обиссон пожала плечами.
— Насколько мне известно, с ней действительно ничего не произошло.
— Вам это не кажется странным?
— Она странная девушка, ее сканирование…
— Я знаю, что показывает сканирование. Мне известно и то, что она одарена необычными способностями. Вы этого не замечали?
— Случалось, конечно.
— И как она вам показалась? Вам не кажется, что она умеет читать мысли?
— Нет, комиссар. Такого не бывает. Вся эта телепатия — пустые выдумки. Уж лучше бы она читала мысли. Это не так опасно — за мыслями можно следить.
— А что же вам кажется в ней опасным?
— Она явно читает по движениям тела, а за ними не углядишь. Каждый жест что-нибудь да выдает, — огорченно закончила она, что не скрылось от проницательного Питта.
— Вы успели столкнуться с этими проявлениями ее способностей? — поинтересовался он.
— Куда денешься, — мрачно буркнула Д'Обиссон. — С ней даже рядом нельзя стоять, чтобы она чего-нибудь не высмотрела.
— И что же с вами случилось?
— Ничего особенного, просто досадно. — Д'Обиссон покраснела и поджала губы, так что Питту показалось, что больше она ничего не скажет. Но она прошептала: — После того как я обследовала командира Купола, Марлена поинтересовалась, как у него дела. Я сказала, что ничего серьезного не обнаружила и считаю, что Генарр полностью оправится. А она спросила: «Почему это вас расстраивает?» Я с недоумением переспросила: «Расстраивает? Я рада!» Но она сказала: «Вы разочарованы, это очевидно. Вам не терпится». Так я впервые столкнулась с ее штучками, хотя уже слыхала о них. Мне оставалось только возмутиться: «Почему мне не терпится? О чем ты?» Она скорбно взглянула на меня своими огромными, темными, вечно бегающими глазами и ответила: «Дело в дяде Сивере…»
Питт перебил Рене:
— Дядя Сивер? Разве они родственники?
— Нет, я думаю, что это просто знак симпатии. Она сказала тогда: «Все дело в дяде Сивере, и, по-моему, вы метите на его место». — Тут я повернулась и ушла.
— А что вы почувствовали, услышав такое? — спросил Питт.
— Как что? Рассердилась, конечно!
— Потому что она сказала неправду? Или же наоборот — оказалась права?
— Ну, если хотите…
— Нет-нет, не надо вилять, доктор. Она ошиблась или была права? Вы действительно обнаружили разочарование, поняв, что Генарр здоров, так что девчонка смогла это заметить, или она все просто придумала?
Д'Обиссон ответила с явной неохотой:
— Она действительно подметила кое-что. — Врач с негодованием взглянула на Питта. — Я всего лишь человек и, как все, подвластна чувствам. Вы сами сейчас сказали, что я могу надеяться на этот пост, следовательно, я подхожу для него.
— Значит, она не ошиблась… — без малейших признаков усмешки произнес Питт. — А теперь давайте подумаем: эта девушка — особенная, странная девушка, о чем свидетельствует и ее поведение, и сканирование мозга… Даже лихоманка ее не берет. А что если ее устойчивость к лихоманке определяется строением мозга? Разве она не может послужить нам средством для изучения лихоманки?
— Не знаю. Впрочем — сомневаюсь.
— Может, попробовать?
— Быть может — но как?
— Пусть она как можно чаще бывает на поверхности Эритро, — невозмутимо ответил Питт.
Д'Обиссон задумалась.
— Дело в том, что она сама к этому стремится и командир Генарр ее поддерживает.
— Вот и отлично. А вы обеспечьте им медицинскую поддержку.
— Понимаю. А если девушка схватит лихоманку?
— Не следует забывать, что решение всей проблемы гораздо важнее, чем здоровье индивида. Нам завоевывать этот мир, и необходимо быть готовыми к вынужденным потерям.
— Ну а если Марлена погибнет, но так и не поможет нам понять или победить лихоманку?
— И все-таки следует рискнуть, — ответил Питт. — В конце концов, с ней может ничего не случиться, и тогда, тщательно выяснив все причины, мы сумеем справиться с болезнью. Пусть будет так. Нельзя выигрывать без потерь.
Только потом, когда Д'Обиссон отправилась в свою квартиру на Роторе, железная решимость Питта ослабла, и он понял, что стал кровным врагом Марлены Фишер. Но победа будет истинной, только если Марлена погибнет, а причины лихоманки останутся неизвестными. Тогда он избавится и от странной девицы, и от никчемной планеты, на которой со временем может появиться население — неповоротливое и бестолковое, — как на Земле.
Они сидели под Куполом втроем. Сивер Генарр наблюдал, Эугения Инсигна тревожилась, а Марлене Фишер не терпелось.
— Помни, Марлена, — внушала Инсигна, — нельзя смотреть на Немезиду. Я знаю, тебе говорили про инфракрасный свет, но кроме того время от времени на ее поверхности происходят взрывы, и она вспыхивает белым огнем. Вспышка длится минуту-другую, но этого вполне хватит, чтобы обжечь сетчатку, а заранее не угадаешь, когда это может случиться.
— Значит, астрономы не умеют предсказывать вспышки? — поинтересовался Генарр.
— Пока нет. В природе многое подчиняется случаю. Мы еще не знаем законов турбулентности в звездах, некоторые из нас полагают, что люди вообще не сумеют разобраться в них — слишком они сложны.
— Интересно, — произнес Генарр.
— Но мы должны быть благодарны Немезиде за эти вспышки. Как-никак, а все же целых три процента энергии, которую Эритро получает от Немезиды.
— Не слишком-то много…
— Уж сколько есть. Но без этого Эритро оледенела бы и здесь было бы труднее жить. Но Ротору вспышки мешают — приходится быстро реагировать на изменение освещенности, немедленно включать защитные поля.
