- Что-нибудь придумаем, - сказал Гектор Сервадак.
- Да что же это я! - спохватился Бен-Зуф. - Не спросил вас даже, как они там, наши товарищи в Африке?
- Они и сейчас в Африке, - ответил Сервадак.
- Славные ребята!
- Вот только Африки нет! - добавил капитан.
- Как так? А Франция?
- И Франции нет! Она очень далеко от нас, Бен-Зуф!
- А Монмартр?
Это был крик души. И Сервадак в нескольких словах объяснил денщику, что Монмартр, а с ним и Париж, и Франция, и Европа, да и весь земной шар находятся в восьмидесяти миллионах лье от острова Гурби. Следовательно, надо оставить надежду когда-нибудь вернуться на Землю.
- Ну нет, как бы не так! - воскликнул Бен-Зуф. - Я, уроженец Монмартра, Лоран, по прозвищу Бен-Зуф, не увижу больше Монмартра? Пустяки, господин капитан, не в обиду будь вам сказано, совершеннейшие пустяки!
И Бен-Зуф покачал головой с таким упрямым видом, что разубеждать его было бы совершенно бесполезно.
- Хорошо, дружище, - ответил капитан Сервадак, - надейся сколько твоей душе угодно. Никогда не надо отчаиваться! Наш неизвестный корреспондент даже сделал эти слова своим девизом. А пока будем устраиваться на острове так, словно нам предстоит прожить здесь всю жизнь.
Оживленно беседуя, капитан Сервадак и его спутники подошли к гурби, который Бен-Зуф отстроил заново. Караульня содержалась в полном порядке, Зефир и Галета были выхолены и сыты. Свою скромную хижину Гектор Сервадак предоставил гостям и малютке Нине с козочкой Марзи. По дороге Бен-Зуф уже успел звонко расцеловать и девочку и козу, которые сразу полюбили его.
Затем в гурби состоялся совет, - надо было обсудить план действий на первое время.
Самым важным был вопрос об устройстве жилища на острове. Как спастись от жестоких холодов во время полета Галлии по межпланетному пространству? И долго ли продержатся морозы? Это зависело от эксцентриситета астероида: могут пройти годы, пока астероид, двигаясь по новой орбите, снова приблизится к Солнцу. Топлива на острове было недостаточно, мало угля, мало деревьев; кроме того, не исключалась возможность, что вымерзшая почва станет бесплодной. Что делать? Как предотвратить нависшую опасность? Необходимо было найти выход, и немедленно.
Пока, правда, не предвиделось трудностей с запасами продовольствия в колонии. И, разумеется, недостатка в питьевой воде нечего было опасаться: по долинам протекали ручьи, и колодцы были полны водой. Кроме того, с наступлением холодов галлийское море замерзнет, и лед даст сколько угодно пресной воды, так как не содержит ни крупинки соли.
Что до пищи в прямом смысле этого слова, иначе говоря - белковых веществ, необходимых для питания человека, то ими островитяне были обеспечены надолго. Таким обильным источником питания служил, во-первых, собранный после жатвы хлеб, который оставалось только убрать в амбары, и, во-вторых, бродивший по острову скот. Возможно, что во время холодов почва вымерзнет, и новый урожай кормов для скота собрать не удастся. Следовательно, нужно было принять какие-то меры, и если бы островитяне смогли вычислить продолжительность обращения Галлии вокруг Солнца, они узнали бы, какое количество животных нужно сохранить для запасов мяса.
Население Галлии, не считая тринадцати англичан, живших на Гибралтаре и пока не нуждавшихся в помощи, состояло из восьми русских, двух французов и маленькой итальяночки. Таким образом, остров Гурби должен был прокормить одиннадцать человек.
Но едва Сервадак назвал эту цифру, как раздался голос Бен-Зуфа.
- Да нет же, господин капитан! Не хотел бы вам противоречить, но только счет неверен!
- Что ты хочешь сказать?
- Что нас двадцать два человека!
- Здесь, на острове?
- На острове.
- Может, ты соблаговолишь объясниться, Бен-Зуф?
- Я, господин капитан, не успел вас предупредить. Пока вас не было, к нам пожаловали гости!
- Гости?
- Да, да! Однако идемте, и вы тоже, господа русские! Увидите, сколько хлеба сжато, а ведь одних моих рук на это бы не хватило!
- Правда! - сказал Прокофьев.
- Идемте же, это недалеко. Всего два километра. Возьмем с собой ружья!
- Для чего же? Чтобы обороняться? - спросил Сервадак.
- Да не от людей! - отвечал Бен-Зуф. - От птиц, будь они прокляты!
И денщик повел за собой капитана Сервадака, графа Тимашева и лейтенанта Прокофьева, снедаемых любопытством. Нину с Марзи оставили в гурби.
По дороге капитан Сервадак и его спутники открыли ружейный огонь против пернатой стаи. Над их головой тучей нависли птицы, тысячами носились дикие утки, кулики, трясогузки, жаворонки, вороны, ласточки, вперемешку с морскими птицами - синьгами, чайками, бакланами, и множеством дичи - перепелами, куропатками, бекасами. Ружья били без промаха по огромной живой мишени, и птицы падали дюжинами. Это была не охота, а расправа со вторгшимися грабителями.
Бен-Зуф, чтобы не идти в обход по северному берегу острова, повел своих спутников наискосок через равнину. Два километра пешеходы прошли за десять минут благодаря потере в весе и приобретенной легкости. Они остановились подле большой рощи из смоковниц и эвкалиптов, живописно раскинувшейся у подошвы холма.
- Ах, негодяи! Ах, разбойники! Бедуины! - завопил вдруг Бен-Зуф, топая ногами.
- Ты опять о птицах? - осведомился Сервадак.
- Да нет же, господин капитан! Я об этих проклятых бездельниках! Опять работу бросили! Смотрите сами!
И Бен-Зуф указал на валявшиеся на земле серпы, грабли и косы.
- Вот что, любезный, - заявил капитан Сервадак, которого разбирало нетерпение, - будет тебе нас морочить! Изволь-ка объяснить, о чем или о ком идет речь!
- Тсс! Слушайте, слушайте! - отвечал Бен-Зуф. - Уж я-то не ошибаюсь!
Все прислушались. Из рощи доносились звуки песни, звон гитары и ритмичное щелканье кастаньет.
- Испанцы! - воскликнул капитан Сервадак.
- А кто же еще? - ответил Бен-Зуф. - В них хоть из пушек пали, они все равно будут трещать своими погремушками!
- Откуда же они взялись?
- Послушайте-ка еще! Сейчас вступит старик.
Раздался другой голос; стараясь перекричать музыку, он яростно бранился.
Сервадак, как и все гасконцы, знал немного по-испански, поэтому слова песни были ему понятны:
Весел ты сигару куришь
И купаешься в вине,
Ну, а я мушкет сжимаю
И красуюсь на коне!
А старческий голос, перебивая песню, твердил на ломаном испанском языке:
- Верните деньги! Отдайте мои деньги! Вернете ли вы, наконец, мои деньги, подлые махо?[27]
Но певцы не унимались:
Славна Чиклана кувшинами,
Требухена - лишь пшеницей,
А в Сан-Лукар де Барамеда
Всех прекраснее девицы!
- Я заставлю вас вернуть мне деньги, мошенники! - снова заговорил голос под щелканье кастаньет. - Вы мне заплатите, клянусь богом Авраама, Исаака и Иакова, именем Христа и Магомета!
