Вот поручать её присмотру жандарма Катранджи по своей воле не стал бы. Слишком они вчера разворковались. Да и утром о чём-то перешёптывались. А впрочем… Это даже интересно будет – понаблюдать, как станет развиваться её роман. Эта жесткая, как прут стальной арматуры, девушка – и нежные вздохи при луне, объятия и всё такое.
Самого Ибрагима она привлекала именно в этом качестве. Ну, вроде как взять из табуна самую злую и непокорную кобылицу и объездить, без седла, конечно, пользуясь только уздечкой и шенкелями.
Моментами ему нестерпимо хотелось обладать этой девушкой, притом так, как привык, без всяких европейских заморочек, однако ревности при мыслях о сопернике он не испытывал. Что из того, если даже она переспит хоть с князем, хоть с полковником, да пусть с обоими сразу. От неё не убудет, зато быстрее одумается, поняв, что здесь уже всё получила, а с Ибрагимом всего не исчерпает никогда…
…На не так чтобы очень большую, но весьма внушительную яхту армянина с вполне подходящим названием «Абрек», кроме хозяина, погрузились Ибрагим и полковник с десятком очень серьёзно выглядевших офицеров. Кроме того, в поле зрения, на отдалении в две-три мили, маячили два эскадренных миноносца. Смысла в таком сопровождении было немного, но с точки зрения престижа Ибрагим был польщён. Да и случай с его «Лейлой» на рейде Одессы он забыть при всём желании не мог. Несмотря на то, что Югороссия и его неспокойный мир – пресловутые «две большие разницы».
Как только вышли в открытое море, Тер-Исакян, с которым Катранджи быстро перешёл на «ты», тем более – они оказались тёзками в русской транскрипции – один Ованес, другой Ибрагим, и оба Иваны, рассказал, что яхта перестроена из военного клипера типа «Крейсер»[143]. Внешность корабль сохранил оригинальную. Ту, что была в день начала его первой кампании[144]. Понятно, что после сорока с лишним лет службы корпус, рангоут, такелаж капитально отремонтировали, заменили машины на более компактные и современные, полностью перестроили внутренние помещения. Но весь антураж океанского рейдера дней зари парового флота остался в неприкосновенности, включая два весьма современных гранатомёта, оформленных под раритетные 87-мм пушки по обе стороны выхода на кормовой балкон в кают-компании и две снятые со списанных броненосцев «погонные»[145] шестидюймовки побортно на баке.
Всё это говорило о хорошем вкусе владельца, его преклонении перед русской военно-морской историей и очень приличных возможностях. Впрочем, что стоит главному интенданту флота выкупить кораблик по цене плохого металлолома и отреставрировать «хозяйственным способом»[146].
– Солидно, – сказал Ибрагим, сам большой любитель яхт, похлопав ладонью по казённику вполне современного орудия. – Есть с кем воевать?
– Там, где приходится бывать, – нередко, – коротко ответил купец, не вдаваясь в подробности.
Катранджи развивать тему не стал, перевёл разговор на другие достоинства корабля (из-за наличия вооружения судном его называть не получалось), привёл в пример собственную «Лейлу», столь трагически погибшую. Зато её гибель послужила окончательному сближению Ибрагима с Российским престолом.
Вестовые к тому времени накрыли приличествующий уровню хозяев и гостей стол прямо на юте, рядом с тамбуром, ведущим в низы, где вместе с кают-компанией, превращённой в гостевой салон, помещался и «господский» камбуз.
Перед тем как занять своё место, Катранджи отозвал в сторону Басманова.
– Теперь скажите мне, Михаил, для чего вам потребовалось организовывать всё это? Девушек послали, чтобы они охраняли меня и помогали, а вы…
– Отвечу, теперь никакого секрета. Мы имеем основания опасаться, что враги, ваши и наши, неважно, англичане это или кто-то другой, могут дотянуться и сюда. Я не Бог, и «в сердцах читать не умею»[147], не гарантирую, что кто-то из окружающих нас людей не сотрудничает с неприятелем.
– Даже на вашем уровне не можете?
– А что такого? Предают ведь всегда свои, вы разве не знали? И пока плоды предательства не стали явными, очень трудно профилактировать. Вот поэтому сейчас ваши помощницы сопровождают человека, очень похожего на вас, в увлекательной экскурсии в Никитский ботанический сад с последующей дегустацией в Массандровских подвалах…
– Вот как… – теперь Ибрагим решил, что понял, с какой целью к ним был подведён полковник Кирсанов. – Но вы ведь сами заверяли, что здесь – вполне безопасно.
– Здесь – да. Почти. Но меня предупредили, что могут возникнуть ситуации… экстраординарные.
Волна в открытом море была совсем небольшая, пологая, и яхту-крейсер совсем не качало, так что вестовые без опаски сервировали стол даже и хрустальными бокалами на длинных ножках.
– А скажите, Иван Романович, – вдруг спросил Исаков, пока услужающий нижний чин в белой форменке Гвардейского флотского экипажа, заложив левую руку за спину, разливал Голицынское шампанское. – Вот недавно Михаил Фёдорович обмолвился насчёт «другого мира» с другой историей, в том числе военной и оружейной. Это так? Вы действительно купец, совершающий «Хождение за три мира»? И не у нас собираетесь весь этот арсенал использовать? «На вывоз» приобретаете, как Чичиков мёртвые души?
Катранджи мельком взглянул на полковника, как бы спрашивая, что можно сказать, чего нельзя.
Тот едва заметно дёрнул плечом, словно от досады. Прокол, мол, случился.
И обратился к каперангу:
– Вы что же, Иван Степанович, на самом деле настолько не осведомлены? Я думал, раз вас к этому делу допустили…
– Слышал, много всего слышал от разных людей, но никто мне ни разу впрямую не объявил – «Дела обстоят таким и таким-то образом». Начальство не сочло нужным, а досужие разговоры… У нас вон дамы по ночам столоверчением занимаются, духи великих людей вызывают. И что, я и этому верить должен? Но сегодня уважаемый Иван Романович несколько раз проговорился, а потом и вы, Михаил Фёдорович… Да и спутницы ваши, – с улыбкой знатока и ценителя обернулся Исаков к Ибрагиму, – не в наших оранжереях расцвели, я за свою интуицию ручаюсь.
– Я думал, у вас все такие информированные, как Михаил Фёдорович, – словно бы оправдываясь, сказал Катранджи.
– Информированность – понятие относительное. И не всегда полезно, когда сторонние лица осведомлены о её пределах, – затейливо ответил Исаков.
– Кто бы спорил. Тогда вы и сами всё остальное поняли. Да, на вывоз. У вас в таких масштабах войну не затеешь, сами понимаете. Для отвоевания принадлежащих мне наследственных земель проще было бы нанять несколько тысяч добровольцев у господина Басманова, из числа его рейнджеров. Кстати, мне не совсем понятно, почему, имея такое сверхсовременное даже для моего родного мира оружие, вы остановились на сравнительно скромных для вашей действительной мощи границах.
