«Бентли» заместителя шефа АНБ Эндрю Берринджера выписывал причудливые коленца на дороге, но отнюдь не потому, что водитель Берринджера был пьян. Водителя вообще не было. Берринджер ехал без водителя и без охраны впервые с того дня три года назад, когда занял высокий пост в Агентстве национальной безопасности. И также впервые с того дня он принял приличную дозу спиртного. Теперь было можно.
Из рабочего кабинета в Вашингтоне он ушел в три часа пополудни, предупредив секретаря, чтобы сегодня его не ждали. Не понятый секретарем подтекст этой фразы был иным: Берринджер не вернется уже никогда.
Он отослал охрану и водителя в конференц-зал под тем предлогом, что сейчас поднимется к ним и сообщит ряд новых официальных инструкций. Сам же сел за руль «бентли» и поехал домой, в Антуан-Плэйс. Он хотел остаться один в этот последний день.
То, что последним станет именно этот день, не вызывало сомнений. По роду службы Берринджер располагал огромными возможностями компьютерной, электронной и традиционно ортодоксальной слежки, а внеслужебная деятельность в рамках Ордена (создание розыскных структур, проникавших в секретнейшие компьютерные сети Америки) позволяла ему знать все и обо всех.
Но знать — еще не означает контролировать.
Берринджер был превосходно информирован о каждом шаге Тернера, получившего полномочия Моддарда. Тернер подбирался к источнику утечки сведений, и ни остановить, ни хотя бы придержать его Берринджер не мог. А Тернер пользовался отнюдь не только методом исключения. Он сумел докопаться до связей Берринджера, скрытых от Ордена, его не санкционированных ни шефом АНБ, ни президентом, ни Моддардом поездок и встреч, поступлений на его номерные счета в Швейцарии немалых сумм неизвестного происхождения и покупки недвижимости в разных странах Запада через подставных лиц.
С глухой тоской Берринджер видел, как сжимается кольцо, и был бессилен этому помешать. Даже убийство Тернера не решало проблемы — одного Магистра заменили бы другим и все пошло бы по-прежнему. Еще позавчера Берринджер мог бы попытаться сбежать, но он промешкал в бессмысленной надежде, что Тернеру не удастся раздобыть прямых доказательств… А ему удалось.
Машина Берринджера пронеслась по каштановой аллее и затормозила у подъезда виллы, едва не уткнувшись радиатором в каменные ступени крыльца. Экономке, вышедшей навстречу, Берринджер приказал немедленно убираться прочь и прихватить весь обслуживающий персонал. Он поднимался по ступенькам медленно, иногда спотыкаясь. Берринджер отвык от спиртного, координация движений была нарушена, но мозг работал четко, мысли не путались, и туман в голове не бродил. Выпивка не помогла.
По широкой лестнице из холла бывший — да, уже так — заместитель шефа АНБ, бывший Магистр Ордена поднялся в роскошную розовую спальню (одну из четырех на втором этаже). Он знал, что найдет Глорию там. В самом деле, любовница Берринджера, поразительно бездарная актриса Глория Тайсон, возлежала в розовой спальне на императорской кровати под балдахином с бокалом в руке. Она была одета в дикий наряд — по ее мнению эротичный, а в действительности безвкусный. Увы, деньги Берринджера не могли купить ей ни таланта, ни ума.
— Что случилось, дорогой? — медоточивым голоском проворковала Глория. — Ты так рано… И, кажется, выпил?
Она подошла к нему, обняла за шею, в ее дыхании смешивались ароматы дорогого ликера и шоколадных конфет. Берринджер выругался и оттолкнул любовницу так, что она упала обратно на кровать.
— Да что происходит? — обиженно спросила она.
— Тебе лучше уехать, и быстрее!
Актриса пренебрежительно передернула плечами. Наделенная недюжинной интуицией, какой природа в качестве компенсации нередко награждает не очень умных женщин, она давно ожидала этого и была готова к такому повороту. В свое время Берринджер перевел немало долларов на ее личный счет. Она не пропадет. К тому же всегда найдется идиот, перед которым достаточно повертеть задницей, чтобы не обеднеть…
В окно Берринджер увидел, как от виллы отъезжает ее красная «ланча». Он прошагал в кабинет.
За антикварным письменным столом, приобретенным личным дизайнером Берринджера на аукционе «Сотбис» за двадцать четыре тысячи долларов, он почувствовал себя лучше. Расслабился, снял галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. На столе не было никаких лишних бумаг — Берринджер не любил беспорядка. Он подвинул к себе чистый лист, вынул из кармана пиджака паркеровскую авторучку, несколько минут что-то писал. Затем открыл вмонтированный в стену кабинета сейф, достал и положил рядом с бумажным листом фотографию. На нижней полке сейфа угрожающе поблескивал девятимиллиметровый пистолет «спрингфилд П-9». Выстрел разнесет черепную коробку Берринджера вдребезги.
Он взял пистолет в руки, ощутил холодную основательность его массивной рукоятки. Положил на стол перед собой, закрыл глаза и минут десять сидел неподвижно. Потом поднял пистолет… И снова опустил его на стол.
На аллее послышался звук мотора. Берринджер с горькой гримасой презрения к самому себе подошел к окну, отодвинул штору. Из черной машины выходили четверо, среди них Моддард и Тернер. Их шаги и негромкие голоса уже звучали на лестнице… Он посмотрел на «спрингфилд». Как это сказал Иисус Христос Иуде? «Что делаешь, делай скорее…»
Берринджер поднял пистолет. Громыхнул выстрел.
В оставленной записке на имя Моддарда Берринджер признавал свою вину, то, что он предал Орден. Он писал, что поступил так лишь под давлением, прижатый к стене компрометирующими документами. Связь осуществлялась через человека, изображенного на фото… Это было все, Берринджер больше ничем не мог помочь Ордену… Его, по существу, использовали втемную — а иначе и не могло быть.
На следующий день в прессе появилось сообщение о внезапной кончине заместителя шефа АНБ Эндрю Б. Берринджера от инфаркта.
Его предсмертная записка дала еще один толчок и без того бешено вращавшимся колесам локомотива. Приходилось спешить, очень спешить. Когда Моддард и Тернер появились на вилле Берринджера, ценности еще на два миллиарда долларов были сброшены в Карибском море на двадцати градусах северной широты и восьмидесяти градусах западной долготы.
В Москве непродолжительный период хмурых дождей сменила несусветная жара. Михаил Яковлевич Гольданский, директор и владелец строительной фирмы «Русские ворота» (под столь необычным названием подразумевались конечно же ворота между Востоком и Западом), долго стоял в сомнениях и колебаниях перед раскрытым шкафом, выбирая галстук. Он собирался ехать на важную встречу. Вот-вот должно было состояться подписание контракта с американцами на поставку высококачественных строительных материалов для нашумевшего проекта «Москва-Юниверс». Речь шла о возведении в российской столице супернебоскреба, самой высокой в мире башни, долженствующей вознестись на шестьсот метров. В невиданной громадине планировалось ПО этажей, не считая технических, рестораны, смотровые площадки и ни много ни мало 70 лифтов.
