– Старший уполномоченный Агентства социальной безопасности Гусев, – представился мужчина, нависая над крошечной дежурной, как скала. – Центральное отделение. Можете ни о чем не беспокоиться, продолжайте работать. Теперь вы, барышня. Здравствуйте. Павел Гусев. Похоже, мы успели вовремя, да? Ну, успокойтесь, все уже в порядке. Вы под защитой АСБ. Этот человек угрожал вам?
– Да... Как вы догадались...
– У вас было э-э... несколько испуганное лицо. Что конкретно произошло?
– Вау! – воскликнул в углу выбраковщик Леша.
– Извините. – Его начальник повернул голову на возглас. Теперь Ирина была уверена, что этот Гусев именно начальник.
Леша продемонстрировал что-то блестящее, поймал опасливый взгляд Ирины и мгновенно спрятал находку в карман.
– Ерунда, – небрежно бросил Ирине Гусев. – Вы рассказывайте, пожалуйста.
– Он сумасшедший, – объяснила Ирина, чувствуя, что приходит в себя. – Бредовые концепции, отсутствует контроль, нет чувства дистанции. Большего сказать не могу, его нужно обследовать, но он, безусловно, опасен. Видите ли, я... – Она достала служебное удостоверение.
– Ах вот как... – Выбраковщик посмотрел в ее документы и удовлетворенно кивнул. А Ирина наконец-то его разглядела. Очень симпатичный мужчина лет сорока, с легкой сединой в черных волосах и прелестной лукавинкой во взгляде. Очень приятный, даже красивый. – Ну что же, Ирина... Георгиевна.
– Можно без отчества.
– С удовольствием. Во-первых, я вам искренне соболезную. Ко мне тоже иногда пристают мои э-э... клиенты в самое неподходящее время. Каждый раз будто гром с ясного неба. Поэтому я вас отлично понимаю. Теперь что у нас во-вторых? Да, во-вторых. Понимаете, милая Ирина, раз это опасный псих, снимается множество утомительных формальностей. Мы просто возьмем его за белы рученьки и отправим на экспертизу. После чего он получит такое лечение, что навсегда разучится ездить в метро. Разумеется, – Гусев поднял указательный палец, – если вы не собираетесь предъявить ему обвинение. Подумайте. Леша, что там у тебя?
Длинноволосый Леша, сидя на корточках, склонился над экраном маленького переносного компьютера. Еще какой-то прибор он зажал между плечом и ухом. Сумасшедший лежал совершенно неподвижно, как мертвец. Редкие пассажиры, сходя с эскалатора, осторожно косились в его сторону. А некоторые просто не обращали внимания.
– Готов, – доложил Леша, глядя на экран. – Ого! Действительно готов. Три предупреждения, все за сексуальные домогательства. Два психиатрических освидетельствования, последнее в том году... Ограничение гражданских прав по дееспособности. Так, да он еще и в бегах! Пропустил контрольный осмотр. Ну, мужик, допрыгался!
– Можете не думать насчет обвинения, – сказал Ирине выбраковщик. – Этот деятель уже труп, безо всякой экспертизы.
И заразительно улыбнулся.
«Значит, он исчезнет, – подумала Ирина. – Исчезнет и никогда больше передо мной не появится. Какое счастье! Я могу о нем не думать, не вспоминать, не бояться... Нелегко будет себя убедить, но я сумею, у меня получится».
– Спасибо, – прошептала она. – Спасибо... Павел.
Ее начала бить нервная дрожь, и машинально она схватилась за плечо Гусева.
– Не за что... – раздался совсем рядом ласковый голос. – ...Ира.
– Шеф! – прибежал третий выбраковщик, Андрей, совсем еще мальчишка. – Все сделано, машина на подходе, милиция в курсе.
– Понял, молодец. Леша, сворачивайся.
– Угу, – пробормотал Леша, как-то слишком непочтительно выдирая из гнезд на боку компьютера провода. – Ничего себе – зашли аспиринчику купить...
Гусев рассмеялся и бросил на Ирину подчеркнуто теплый взгляд.
– У меня заболела голова, – объяснил он. – Как оказалось – к счастью. Иначе вам пришлось бы терпеть этого психа до самого выхода. Там менты стоят, они бы помогли. А сейчас... Давайте потихонечку двинемся наружу. Подъедет наш фургон, там есть врач, он даст чего-нибудь успокоительного. И я вас отвезу домой. Вы же здесь живете?
– Да, спасибо... – Ирине показалось, что отвозить ее домой – это уж чересчур, она такого не заслужила. Но очень хотелось, чтобы Гусев хоть ненадолго остался рядом. С ним было тепло и безопасно. – Мне на Третью Фрунзенскую, отсюда недалеко...
– Простите за нескромный вопрос, вы давно здесь?
– Всю жизнь. С детства. А что?
– Просто мы соседи, – улыбнулся Гусев. – Как обидно, что я вас раньше не встречал.
– Может, встречали...
– Нет, я бы не забыл, – сказал Гусев твердо. – Ну, пойдемте? Отлично. Леша, подожди тут. Андрей, за мной.
У выхода стояла машина «Скорой помощи», и какие-то плечистые ребята вытаскивали из салона носилки.
– Андрей, проводи, – скомандовал Гусев. – Эй, доктор! Осмотри-ка потерпевшую. Держится она героически, но я бы не рисковал.
Ирина позволила усадить себя в «Скорую», Гусев остался курить снаружи.
Врач открыл дверь через несколько минут, вышел из машины, подал было Ирине руку, но Гусев успел первым.
– Порядок, – сказал ему доктор. – Совершенно здоровая молодая женщина. Давление чуть подскочило, но это естественно. Немного валерьянки и крепкий продолжительный сон.
– Все нормально? – спросил Гусев Ирину.
– Да, – она улыбнулась в ответ. – Кажется, отпустило. Знаете, не надо меня никуда везти. Я с удовольствием пройдусь. Такая чудесная погода...
Мимо пронесли на носилках обмякшее тело. Ирина на своего обидчика даже не посмотрела. Он больше не существовал, его забраковали. Она смотрела на Гусева, будто чего-то ждала.
– Можно я провожу вас? – попросил Гусев. Немного смутившись то ли потому, что очень давно не говорил таких слов женщине, то ли из-за доктора, который рядом терзался мучительной завистью. Совершенно искренне попросил.
– А вам можно... сейчас?
– Ему все можно, он начальник, – буркнул доктор. – Ну, до свидания, мы понеслись.
– Спасибо, живи... Да, Ира, мне все можно. Если вы позволите.
– Конечно, – сказала Ирина. – Конечно, я буду рада.
– Два слова ребятам, и я ваш. – Гусев отошел к своим подчиненным, которые с почтительного расстояния скалили зубы и таращили глаза. Особенно забавно выглядел Леша, он так и пыжился весь от восторга. «А ведь мальчишки любят его, – подумала Ирина. – Мальчишки славные, кого попало любить не станут, значит – есть за что. Да я и сама знаю почему. Он не очень счастливый и очень добрый. Изо всех сил давит в себе эту доброту и ничего не может с ней поделать. Он и в выбраковку пошел, наверное, потому что боялся окружающего мира, такого жестокого и неприветливого. Решил, что нужно самому превратиться в чудовище, и тогда ему будет не так страшно жить на свете. Наверное, детская травма. Глупый. До чего же все мужики глупые...»
