Мальчик резко дернул конечностями, и внезапно горько заплакал. Хоть и тихо, но горько. Почти бесшумно роняя из очей слезы, одначе весьма надрывно сотрясаясь всем телом, и гася звуки жаждущие вырваться из его рта.
Нет! те слезы не были вызваны разочарованием по поводу рождения дочери. И мог Яробор Живко пережить осознание того, что Айсулу стала бесплодной. Плакал он только по той причине, что желал… хотел увидеть Першего, припасть к его груди, рукам… поговорить. Он, Яробор Живко, о том мечтал, того желал и хотел и знал из пояснений Толиттамы, что для того, абы попасть на маковку, достаточно зайти в ступу, и бесицы-трясавицы уже без помощи Богов по малику доставят его на четвертую планету. Однако тот, кто составлял ноне основу мальчика, кто всегда обладал властью над плотью и мозгом этого не позволял сделать.
Если бы Крушец не давил своей мощью на юношу, последний уже находился бы на маковке, подле Отца. Но Крушец непонятно по какой причине, быть может, только вследствие собственного упрямства, а может испытываемой досады на Першего, на его отбытие, не позволял мальчику той встречи. И потому в течение последующих двух дней Яробор Живко если не спал (а он толком и не спал, всего-навсе забывался от слабости на небольшие промежутки времени), то тихо лежал на ложе, изредка пуская отдельные капли слез, медленно стекающие по щекам. Юноша в эти дни ничего не ел и не пил. Он даже не разговаривал с апсарасами, точно вызнав все нужное, перестал чем-либо интересоваться. Ни ласки Толиттамы, ни уговоры Арваши и Минаки никоим образом не отзывались в нем. Смурь стала такой густой, что и кожа лица его поблекла, и токмо иногда вспыхивала алым румянцем на скулах, вроде его охватывала лихорадка.
С рао пытался поговорить Волег Колояр ошибочно думающий, что хворь вызвана произошедшим с Айсулу. И конечно не ведающий, что болесть мальчика, как сказали бы люди, духовная, связана с желанием плоти и одновременно запретом естества видеть Першего. Впрочем, рао не стал толковать с осударем. И последний нежно огладив взъерошенные кудри волос Яроборки ушел, как сказали бы люди, «не солоно хлебавши».
К вечеру выставленные полководцем Ксиу Бянь подле ступы, тем проявляя особое почтение к существам находящимся в ней, пятнадцать лучших аримийских воина, облаченные в кольчуги и вооруженные мечами и пиками, разом взволновались. Ибо нежданно белая лестница, подле которой они стояли, окружив частично и саму ступу по рубежу, задрожала. Из ее нижнего яруса, непосредственно опирающегося на землю укрытую снежным пластом, плюхнувшись, выкатился вперед широкий, вполовину длины самой лестницы рулон, вельми какой-то хлипкий. Рулон мелко-мелко затрясся, точно жаждал взрасти или разорваться, а после резко принялся раскручиваться в сторону юрты рао. Отчего при сем скором, если не мгновенном, поступательном движении ему не раз пришлось круто повернуть направо или налево, по необходимости, проложив своим полотном, на удивление, ровные линии и прямые углы, где надо, таким побытом, абы обогнуть попадающиеся на пути юрты. Вмале край рулона достиг жилья Яробора Живко, и, ткнувшись, вогнал его вглубь юрты, аль может, токмо поднырнул под ее основание.
Сверху поверхность того рулона, как оказалось, представляла из себя густо-синий, ворсистый ковер, смотрящийся столь великолепным, что на него не смели ступить не только люди рао, махом наполнившие пространство стана, но и апсарасы, поспешившие к ступе, на ходу раздающие указания отойти, как можно дальше от дорожки. Тем временем желтоватая завеса скрывающая вход в ступу пошла легкими полосами, словно пролитых дождевых потоков и из нее выступили невысокие существа, на первый взгляд человеческие отроки двенадцати лет не более того… Невысокие и единожды толстенькие, вроде объевшихся карапузов, которых хорошо кормила мать. Существа, выступив из ступы единым, боевым строем, также синхронно спустившись по лестнице, заняли охранные позиции, ограничив по обе стороны развернутую дорожку, и тотчас замерли.
Как и многое иное создаваемое Богами, появившиеся существа хоть и не были похожи друг на друга, однако имели общие признаки единого племени. Одним из таких признаков оказалась удивительная по цвету кожа, почти черно-синяя. Тела их, вопреки дородности, были немного уплощенными и покрыты короткими, изогнутыми шипами, различной длины. Особенно густо те шипы усеивали плечи. Они также проходили полосой по спине (в районе позвоночника), по грани лядвей до колен, а также покрывали маленькую в сравнении с телом голову, располагаясь по рубежу начиная от переносицы и завершаясь затылком. Как такового лба у существ не имелось, ибо их лица узко-выступающие вперед, точно сплющенные в центре больше походили на морду ящера. Однако лишь походили, напоминали, поелику с тем сохранив человеческие черты, такие как плоский нос, небольшой с тонкими, черно-красными губами рот и выпирающие вперед, значимые скулы. У появившихся созданий были также очи, довольно-таки крупные, не имеющие век и без радужки. Заполненные синей склерой, в которой находился маханький, также выдвинутый вперед круглый, черный зрачок. Почасту и малозаметно из того зрачка выделялась малой капелью голубоватая жидкость в доли секунд растекающаяся по склере и придающая ей влажный, сырой вид.
Подобие низких шишаков находились вдоль надбровных дуг. А скошенная в навершие голова, будто надбровье круто переходило в макушку, да такой же сбитый подбородок, плавно связывающийся с короткой шеей, обобщенно не делали вышедших существ лицеприятными. Короткими в сравнении с телом были ноги и руки созданий, придающие и вовсе какой-то ущербно-неполноценный им вид.
Создания смотрелись голыми, кожа на их груди, спине, руках до плеч и ногах была гладко-ребристой, али точнее чешуйчатой. На стопах, впрочем, не имелось перст, там само ее завершие значимо вытянутое, напоминало тонкие ребрышки. Крупные кольцевые щитки прикрывали срамные места, такие же щитки располагались по краю правого предплечья. Они точно крепились к ее боковой поверхности, начиная от кончика мизинца, вплоть до локтевого сгиба, и тем походили, хоть и на небольшой по размеру, но достаточно выступающий, овальный щит, по краю украшенный тонкими бороздками, переливающимися серебристым светом. Тот щит создания прижимали, как и саму руку к груди, таким побытом, защищая собственное тело от нападения.
Впрочем, самым занимательным в существах была левая рука, коя начиная от локтя, не имела как такового предплечья, запястья и кисти, представляя из себя тонкий, легкий топорик, где железко с одной стороны обнаруживало острое лезвием, а с иной тупой молот. Сие оружие общим своим видом напоминало валашку влекосил. Валашка в данном случае была сотворена из блестящего материала, не только топор, но и сама рукоять, плавно стыкующее своим завершием с локтем… не то, чтобы стыкующееся, а прямо-таки входящее, единящееся с ним.
