— Он не начальник, он учитель. А это согласитесь большая разница. И нет над ним никакого начальства. Сложно это объяснить…Но мы возникаем и появляемся в этом мире там и тогда, когда в нас возникает необходимость.
— Провидение…
— Может и провидение, и высшие силы…Хотя я таких определений избегаю. Не нравится мне. Нескромно это как-то…Вызывающе, что ли?
— Да чего уж там скромничать? Такому трюку с бокалом простому человеку не научится..
— А хотите я вас научу?
— Что прямо сейчас?
— Конечно, — улыбнулся Саша, — Я вам сейчас расскажу, а вы дома сами немного потренируетесь и все…
И Саша рассказал. Мухин сначала округлил глаза, а потом зашелся от смеха. Ей! Богу! Этому стоило научиться. Весь фокус состоял в том, что вы заранее в руке ломаете пальцем ножку фужера. Потом отвлекает внимание зрителя взмахом ножа, а подкидывая в воздух верхнюю часть бокала, предварительно бьете по нему ногтем большого пальца, чтобы зазвенел. А нож проходит по воздуху. Остается только поймать половинку левой рукой и предъявить ошарашенному зрителю. А чуть попозже показать и подставочку от бокала.
***
Прозрение и пробуждение в жизни Семена наступило одновременно. Вот только никакой радости от понимания он не ощущал, и отдохнувшим себя не чувствовал. Да. Рана на плече скорее всего затянулась, поскольку плечо уже не болело. А сняв футболку, Семен увидел в зеркале, что и раны то никакой нет. Еще одно чудо, на которое ушло энное количество энергии…Господи! Да это не «философский камень» а «шагреневая кожа» Оноре де Бальзака. Только расплачивается за чудеса не хозяин, а другие…Незнакомые другие. Оживил Маргариту а сколько живых растворилось в воздухе? А потом еще…Господи! Что за наказание такое? Конечно, нужно быть бездушным эгоистом, чтобы жить, жертвуя для своих фантазий жизнями ни в чем не повинных людей. Дьявольский камень из преисподние, это название подошло бы ему больше…Хотя клетчатый назвал его ….как там первое слово забыл, но второе Deus (Бог) — камень Бога, на латыни. И если подумать, то им действительно может владеть только Бог. Поскольку только Бог знает все последствия своих поступков. Но почему он оставил такую опасную игрушку без присмотра? Зачем человеку такое искушение? Допустим, слова клетчатого духа камня примем на веру, и камень исполняет желания только чистых сердцем. Но, что, же это получается? Что «невинный» Семен вызвал по своему желанию басурманина и убил? Как это понимать? Какой к чертям собачьим он теперь невинный? Нет. Вызвал он конечно не для того чтобы убивать, а собственной гибели возжелал. О своей никчемной, никому не нужной жизни думал…И что нечего ему больше делать в этом мире. Красиво погибнуть захотел. Но оказалось, что даже умереть с достоинством он не умеет.
Пихтов расхаживал по дому и прибирал последствия сражения. Вернул на место вазу. Подмел опилки и щепки на лестнице. Повесил на место кочергу. Потом прошел на кухню, и, убедившись, что картошка, которую он давеча жарил, превратилась в полные угольки и пепел, выкинул её в мусорное ведро. Отрезал кошке вареной колбасы ломоть и мелко покрошил, чтобы не давилась. Муська, до этого момента, бегавшая за ним по комнатам, как привязанная, угощение оценила, и, рыча, поглощала колбасу. Семен смотрел на кошку и сам вяло что-то жевал, не ощущая вкуса. И тут ему в голову пришла одна мысль..
«А что если? Что если Бога нет? Не в том смысле, что никогда не было, а сейчас. На материальном плане. Он сотворил человека по образу и подобию своему, наделив свое творение даром творить и создавать. И создал не из банальной глины, не из праха земного, не из дерева Буратино вырезал, а из себя. Жертвуя собой. Отдавая всю материальную составляющую его сущности на создание этой вселенной. А сам остался в виде чистой энергии. Ничто не берется ни от куда, и в никуда не девается…Хм». Тут мысль Пихтова скакнула, и он стал размышлять на другую тему. «В физике есть понятие необратимых процессов. Вот сгорела картошка на сковородке, и её уже не вернуть в прежнее состояние. А если на самом деле можно вернуть? Можно воскресить? Просто от картошки остался пепел, и выделилось некое количество теплоты — считай энергии. А что если для того, чтобы процесс был обратим, нужно просто чуть больше энергии? Ну, скажем, не чуть. А порядочно больше энергии.
Как сказал дух камня, все зависит от законов…Он намекнул, что я могу все исправить. И дом этот вернуть на место и разрыв реальностей закрыть. Но, в, тоже время, сказав, что моего желания не достаточно. И он не уверен, захочу ли я этого? О чем он говорил?»
— О том Семен Михайлович, что исполнять желания камень берет энергию из окружающей среды, а чтобы повернуть вспять пространство и время, ему энергии мира недостаточно. Процесс, как вы догадались, весьма энергоёмкий…
— И что для этого надо? — Семен обернулся на голос, чтобы лицезреть клетчатую кепку в дверном проеме кухни.
***
Гордыня. Все-таки есть что-то в этих странных учениях и верованиях этого странного мира, думал Хантер, возвращаясь в город за рулем автомобиля покойного Толика. Ведь если подумать, то именно гордыня и самоуверенность чуть не погубила его сегодня. Сбил постового, а ведь мог объехать. Не стал униженно разговаривать с дачной семейкой, тянуть время, а грубо угрожал им оружием. Недооценил лицемерие Толика. Потом эта игра в войнушку с полицейскими, его счастье, что стрелки они никудышные. А все потому, что он самонадеянно думал, что все закончится и ему не придется возвращаться.
И вот пришлось…Пришлось взять заложника, переправится с ним на тот берег, спалить полицейские машины, и заодно свою. Поскольку машина в розыске. Столько ошибок за сегодняшний день, столько промахов. Хантеру стало стыдно, как ученику завалившему экзамен. Пора, становится осмотрительней. Просыпаться и думать о последствиях. Просчитывать их. Стоп! Светофор. Нарушать не будем. Хватит.
Хантер выждал очередь и пока череда машин проехала на зеленый, опять остановился у самого светофора. А почему собственно он решил, что точка повторного прокола однозначно совпадает с домиком в дачном поселке? Опять самонадеянность? Вот, что нужно проверить сейчас в первую очередь. Вот чем он сейчас займется.
Через пятнадцать минут прибыв к магазину «Pucha», Хантер забил данные в программу и результат замигал красной точкой на диаграмме. Хантер вздохнул, хорошо все-таки, что попалась ему эта семейка и спасла от неминуемой гибели…Какой же он болван! Где погиб Шурави? А? Правильно. Погиб у дома в городе, где была когда-то квартира художника. И не ключа на свою голову Шурави ждал, а время выжидал у дома.
