Девушка остановилась в центре группы. Гадфий с Онкатерием встали на окружности. Она оглядела собравшихся. Она узнала всех: Адиджин, двенадцать членов Консистории, три самых высокопоставленных армейских генерала и главы самых важных кланов, кроме Аэрокосмического клана, но включая Забела Тутуриса, главу инженеров и вождя повстанцев Часовни. На руках и ногах у всех были кандалы, а рты заклеены, как у Онкатерия. Как и он, никто из них не получал ни малейшего удовольствия от своего нынешнего положения.
Гадфий смотрела на хрупкую девушку, стоявшую под моделью Солнца и оглядывавшую остальных с удовлетворенным видом. Если только то, что она видела, и в самом деле соответствовало нынешнему положению группы… Гадфий задумалась об этом и почувствовала, что у нее стало сухо в горле.
– Спасибо, что смогли так быстро собраться, – улыбаясь, сказала девушка.
Брови хмурились, глаза метали молнии, лица темнели. Интересно, думала Гадфий, что должен чувствовать тот, кто оказался в фокусе такой направленной (и потенциально всемогущей) ненависти. Девушка, казалось, чувствовала себя как рыба в воде.
Она щелкнула пальцами. Остальная часть круглого помещения мгновенно наполнилась множеством людей. Все они устремили свои взгляды на группу в центре. Гадфий посмотрела на ближайшие к ней лица. Все разные. Обычные люди. Они выглядели вполне реальными, вот только заторможенными, словно наблюдали во времени базового уровня. Перспектива, или угол пола, казалось, изменилась, словно все это огромное пространство превратилось в невысокий конус, и каждый в помещении, даже стоявшие у самых окон, смогли без помех увидеть центральную группу.
– Передача выходит в прямой эфир для всех, кто хочет смотреть, – объяснила девушка сидящей группе.
Она сцепила руки за спиной. – Считайте меня асурой, если хотите, – заявила она, медленно вышагивая внутри небольшого круга и обводя взглядом лица сидящих. – Сначала немного истории. Мы находимся здесь из-за Вторжения и неадекватной реакции на него людей, наделенных властью. Факты, касающиеся пыльного облака и воздействия его, если не принять никаких мер, на Землю, ни в коем случае не преувеличены и не преуменьшены. И по крайней мере один из слухов, связанных с этими событиями, является истинным: вполне возможно существование системы, которая способна всех нас спасти от Вторжения. Если такая система есть, то мы об этом скоро узнаем. И опять же, если она есть, то добраться до нее можно только через верхнюю часть крепость-башни, которая сама по себе является частью этой системы.
(И Пьетер Велтесери в далекой провинции наблюдал за происходящим, как и миллионы других.
Он сплетничал с одной из своих сестер и качал внука, когда в зимний сад вошел один из его племянников, сетуя, что его импланты не работают как надо и он получает какую-то странную трансляцию, которая подавляет все остальное.
Пьетер заволновался – уж не связано ли это каким-либо образом с тем вниманием, которое им в последнее время уделяла служба безопасности – прослушивание переговоров, собеседование через крипт и лично. Все это, видимо, имело отношение к Асуре, которая исчезла в башне аэропорта, прежде чем появилась Юкубулер. Пьетер подключился к крипту, чтобы посмотреть, что происходит, и увидел ее!
Он смотрел как зачарованный.)
– Безусловно, существует потенциальный путь спасения для немногих избранных, – сказала девушка, остановившись под моделью Солнца и глядя на изображение толпы. – Тайный проход, так сказать. Он имеет форму кротовьей норы – лазейка в ткани пространства-времени. Один его конец находится в горном массиве Алтаря Часовни, здесь, в Серефе. Другой конец выводит либо в космический корабль Диаспоры, либо на планету, до которой добрался один из кораблей.
Она остановилась, глядя на Гадфий.
Гадфий вдруг поняла, что у нее отвисла челюсть. Она закрыла рот. У сидевших вид был расстроенный, мстительный или злой, хотя один-два из них были удивлены не меньше, чем она.
– Недавние разногласия среди наших правителей связаны с борьбой за портал кротовьей норы, – продолжала Асура. – Часовня контролирует доступ к порталу, но не может привести его в действие; криптографы, может быть, смогут, а может быть, и не смогут сделать это. Все зависит от того, удастся ли им создать необходимые программы. В любом случае кротовая нора мала физически, и даже если привести ее в рабочее состояние за несколько следующих месяцев – очень оптимистичный прогноз, – то с ее помощью удастся спасти лишь малую часть человеческого населения Земли.
Девушка взглянула поверх голов сидящей группы в лица стоящих людей.
– Вот откуда эта борьба за власть, эта война, эта секретность. Кротовая нора, конечно же, могла бы спасти большинство из нас – а может быть, и всех, – если нас передавать в закриптованной форме, но это решение, похоже, пришлось не по вкусу нашим правителям, которые приняли решение за всех нас, сочтя это неприемлемым. Есть и еще одна причина их нежелания переходить в небиологическую форму, и это нежелание связано с хаосом.
Девушка остановилась и, прежде чем обратиться к безмолвной толпе, снова обвела взглядом сидящую группу.
– Однако то, что мы называем хаосом, на самом деле является чистой экологией искусственных разумов, цивилизации, существующей внутри нашей, но гораздо более сложной, чем наша, и обеспечивающей существование гораздо большего числа индивидуумов. Кроме того, эта цивилизация по всем мыслимым меркам несравненно старше нашей. Когда возникла Диаспора, люди, оставшиеся на Земле, решили отказаться как от космоса, так и от искусственного разума. В этом смысле все мы отказники или по крайней мере потомки отказников. Всемирная сеть данных того времени была почти полностью очищена от вируса. Она, конечно же, успела экспортировать все свои искусственные разумы. Тем не менее базу невозможно было полностью освободить от неконтролируемых сущностей, и потому в нишах внутри ее начался неизбежный процесс отбора и эволюции. Таким образом возник хаос. Наши правители на протяжении всех этих поколений предпочитали игнорировать последствия хаоса, поскольку само его существование не согласуется с их философией, их верой, если угодно, согласно которой человечество совершенно, а потому ему не только нет никакой нужды сотрудничать с так называемым хаосом, оно еще должно и активно противостоять ему. Но несмотря на все это кажущееся совершенство, не может быть никаких сомнений в том, что в войне, которую развязали наши предки, а мы слепо продолжали вести, побеждает хаос. Подумайте: фактор ускорения между базовой реальностью и криптом составляет только десять тысяч, тогда как должен равняться миллиону. Это несоответствие объясняется абсурдно сложными системами проверки ошибок, необходимыми для предотвращения дальнейшего распространения хаоса. Но хаос продолжает наступать, с каждым поколением отвоевывая все новые и новые области базы данных и все больше замедляя действие крипта. И хаос всегда и только наступает – отступлений не отмечено. Мы можем построить новые машины, но и они в конечном счете будут инфицированы либо за счет прямого внедрения данных, либо за счет нано-технологий – естественно, нанотехнологии тоже игнорируются, запрещаются и преследуются, – действующих в качестве носителей. Наша война против нанотехнологии, конечно же, равным образом обречена, хотя в этой области мы достигли чуть больших успехов, ограничивая их распространение и вынуждая их прини-мать более приемлемые для нас формы. – Девушка широко улыбнулась. – Бабилия – их самая распространенная разновидность, какую можно увидеть.
