— Ты тоже ненавидишь ее, а между тем именно она помогла тебе выздороветь, — попытался восстановить справедливость Коннор, но Эвани лишь снова нахмурилась.
В этот момент в дверь постучали, и на пороге возник слуга.
Он протянул Коннору письмо, на котором красовался уже знакомый символ — земной шар, обвитый змеей. Во вложенном в конверт листке оказалось предписание немедленно явиться в покои принцессы, причем пропуском ему должна была служить прилагавшаяся к посланию монета. На ее реверсе Коннор увидел не строгие черты правителя, а пленительный образ Маргарет — вероятно, среди жителей Земли имели хождение и такие монеты.
Он показал письмо Эвани, и та бессильно уронила руки на одеяло.
— Значит, пойдешь, — даже не спрашивая о его решении, печально произнесла она.
— Поверь, так будет лучше. Мы среди врагов, и весьма полезно вначале приглядеться к ним, — ответил Коннор, стараясь успокоить девушку.
Это не помогло. Крупные слезы, сорвавшись с ресниц, покатились по бескровным щекам девушки, и она уткнулась в подушку, стараясь заглушить рыдания.
* * *
Раскрывая возле каждого поста ладонь с зажатой в ней монетой, Коннор благополучно добрался до покоев принцессы. Его самого удивила та легкость, с которой он преодолел лабиринт коридоров, отыскивая среди них единственно правильное направление.
Дверь отворилась, как только он приблизился к ней, и его взору предстала прекрасная принцесса, полулежавшая на рубиновом диване. Серебряный комбинезон рельефно подчеркивал соблазнительные формы ее тела, а блестящие черные кудри, свободно сбегавшие на плечи, оттеняли мраморную белизну лица.
— Ритуал, созданный мной, предусматривает целование туфли, — произнесла она, чуть отрывая от ковра изящную ножку.
Коннор усмехнулся.
— В мое время действительно существовал такой обычай, но он касался главы католической церкви, Папы римского. К целованию туфли допускались только избранные, и это означало великую милость. Однако нынешнее общество, по-моему, вовсе не религиозно, а поэтому не стоит использовать и церковные ритуалы, ограничиваясь общепринятым приветствием, — с этими словами гость поклонился хозяйке, пересек комнату и остановился у окна.
— Удивительно, что ты никак не можешь удержаться от поучений! Вероятно, твое время отличалось невероятным занудством, — фыркнула она и указала на кресло. — Садись, я хочу показать тебе кое-что забавное.
Только сейчас он заметил, что одну из стен огромной комнаты занимает экран, накануне задернутый занавесом. Сейчас на нем было изображение комнаты Эвани: девушка все еще плакала. Коннор смутился, вспоминая, не совершил ли он что-нибудь, нарушавшее его представления о морали, но решил, что его поведение не выходило за рамки нравственности.
— Не волнуйся, — неправильно истолковав его оторопь, сказала Маргарет. — Я и так знала, что твоя подружка ненавидит меня.
— Как все вы любите подслушивать и подглядывать! — воскликнул Коннор. — Интересно, есть ли этому предел? Или тайные глазки натыканы даже в ванных?
Теперь пришел черед смутиться принцессе. Она слегка покраснела и тут же убрала изображение Эвани с экрана.
— Я пригласила тебя, чтобы продемонстрировать некоторые чудеса техники, а это, — она кивнула на экран, — была только шутка.
Коннор принял ее завуалированное извинение и присел на краешек кресла, а принцесса, между тем, продолжала:
— На этот экран я могу вызвать изображение любой точки не только земной поверхности, но и планет Солнечной системы. На что тебе хотелось бы взглянуть?
— Покажи обсерваторию на Эвересте, — попросил Коннор.
Она поиграла клавиатурой миниатюрного пульта, и на серебряной поверхности стены возник вид величественного горного массива с белоснежным зданием на вершине, сменившийся затем затемненным залом, откуда послышался голос оператора. Он почтительно спросил, на что желает посмотреть принцесса Урбса.
— Покажи центральную область Марса, — приказала Маргарет.
Почти тотчас же на экране появилась поверхность Красной планеты, названной в честь свирепого бога войны. Коннор отчетливо увидел перекрестия прямых линий, напоминавших рукотворные каналы, мерцание света в прозрачных морях, темные пятна, которые могли бы быть городами. Но стоило ему подумать о том, когда же человечество сможет узнать, чем на самом деле являются эти “загадочные картинки”, как принцесса, словно прочитав его мысли, задумчиво произнесла:
— В ближайшем будущем на Марс отправится космический корабль. Я предполагаю принять участие в экспедиции.
— Это не увеселительная прогулка, принцесса, — возразил Коннор. — Она может затянуться года на три.
Высокомерно взглянув на него — подумаешь, какие-то несколько лет! — она выключила экран, и он тут же исчез под задвинувшимся занавесом.
— Предлагаю попутешествовать не мысленно, а по-настоящему, — сказала она, вставая с дивана. — Ты не против совершить полет на “треугольнике”? А, может быть, побоишься?
Коннор поднялся с кресла и двинулся к выходу, проговорив на ходу:
— С огромным удовольствием, а насчет страха… По-моему, в последний раз я по-настоящему испугался, когда объявили приговор.
— А вот сейчас я и проверю, какой ты храбрец, — чуть ли не с угрозой сказала Маргарет, выходя из комнаты. Прихватив с собой пистолет, она пояснила: — Это успокоительное лекарство от излишне предприимчивых, так что не вздумай сбежать.
Причуды этой переменчивой красавицы уже не вызывали у него удивления. Вот и теперь он лишь махнул рукой и рассмеялся.
Они вышли из дворца и, обогнув его, оказались на маленьком аэродроме, расположенном у стены южной башни. Там стоял, готовый к полету двухместный “треугольник”, на серебристом боку которого было выведено претенциозное название “Нетопырь”.
Ласково проведя ладонью по лоснящемуся корпусу, Маргарет сказала:
— Эта летучая мышка часто уносит меня то в одно место, то в другое… Как-то она совершила полет к безлюдному лесному озеру…
В голосе принцессы Коннор уловил отзвук той нежности, которую он, как ему казалось, почувствовал в душе волшебного лесного создания. Однако сейчас он с грустью подумал, что, вероятно, сам наделил его возвышенными качествами, устав от суеты и прагматизма реального мира.
Откинув прозрачный колпак кабины, принцесса приказала ему забраться внутрь “Нетопыря” и легко прыгнула следом.
Устроившись в кресле пилота, она нажала кнопку на пульте управления, возвращая колпак на место, а потом потянула на себя штурвал управления. Машина сорвалась с места и круто взмыла вверх, наполнив душу Коннора наслаждением полета — словно он сам уподобился птице, летящей к солнцу.
