ответил Олег, – я и не беспокоюсь. Браслет – так браслет. Мочить его можно? Или снимать надо?
– Снять устройство можем только мы. А мочить его не запрещается: оно водонепроницаемое и ударопрочное.
– Ясно.
Теперь перед Олегом раскрылись центральные двустворчатые двери, на секунду ослепив ярким августовским солнцем.
Небольшая гравийная площадка перед зданием, слева – ворота в заборе, дальше – овощехранилища и другие постройки. Прямо напротив здания, простираясь далеко вправо, начинались поля различных видов капусты, кабачков, зелени и других овощей. На грядках трудились рабочие в таких же серых комбинезонах.
Охранник провёл Олега мимо овощехранилищ, конюшни, мастерской и склада и остановился у двух длинных одноэтажных построек. Ещё дальше за ними возвышалось двухэтажное строение с куполом, отдалённо напоминающее церковь.
– Эти два дома – бараки… то есть общежития. Там – клуб. Твой барак – первый, – Олег заметил, что охранник вдруг перешёл на «ты». – Заходи и выбирай незанятую койку. Сортир – налево от входа, душ – направо. Остальное тебе объяснит старший по бараку. Сейчас его пришлю. Жди внутри.
Охранник развернулся и пошёл обратно, что-то сообщая по рации, а Олег вошёл в здание. При слове «барак» он уже представил, как должно выглядеть помещение, и не ошибся – длинный зал без перегородок и несколько рядов двухъярусных кроватей. Из узких грязных окон под потолком пробивался свет, тускло освещая барак, в воздухе висела пыль. Было довольно жарко. Олег активировал вентиляцию комбинезона и двинулся вглубь помещения. У большинства кроватей стояли лёгкие сандалии, обозначая, что место уже занято. Где-то ближе к середине барака Олег отыскал свободную нижнюю кровать и, раскатав матрас, с облегчением лёг.
«А не так-то всё и плохо тут, – подумал он. – Жить вроде можно».
– Самойлов! – раздался крик со стороны входа.
Олег встал и, махнув рукой, пошёл навстречу жилистому мужчине лет пятидесяти. Тот приветственно протянул руку:
– Тимофей Михалыч Житников, старший по бараку.
– Валентин Дмитриевич Самойлов. Можно звать Валей.
– А меня Михалычем, – улыбнулся старший, подошёл к шкафу у входа и вынул оттуда сандалии, полотенце, сменное бельё, мыло и зубную щётку с пастой. – Это тебе. Положи в свою тумбочку. Нары уже выбрал?
– Почему нары? Вроде ничего так кровати.
– В тюрьме могут быть только нары… Ну да ладно. Сам потом поймёшь. Так выбрал?
– Да.
– Отнеси вещи и выходи – в поле пойдём.
Через минуту они уже шли между грядок. Вязкий жаркий воздух обжигал. Над головами то и дело пролетали дроны наблюдения.
– Сегодня будешь с капусты гусениц собирать, – говорил Михалыч. – Вот тебе прорезиненные перчатки: находишь гусеницу и давишь. Работаем мы с семи утра до девяти вечера. С двух до трёх перерыв. В полночь отбой, в пять подъём. В этот промежуток времени выходить из барака нельзя. Питание в столовых три раза в день. У нас их несколько на территории. Наша – у клуба. На том конце тоже бараки есть со своей столовой. На обед можно ходить в любую – в зависимости от того, к какой ближе ты работаешь. Вечером и утром только в свою. Всё понятно?
– Да что ж тут непонятного?
– Тогда давай работай. Будут вопросы – вечером обговорим.
Оставшиеся до конца рабочего дня четыре с лишним часа Олег провёл, наклонившись над капустными грядками. Время от времени он распрямлял спину и поднимал лицо к небу, надеясь именно в этот момент попасть в объектив высотного военного беспилотника, тем самым сообщая Денису, что с ним всё в порядке.
Наконец коммуникатор на руке объявил, что пришла пора отдыхать, и Олег вместе с другими работниками поплёлся к баракам. Там он принял душ, переоделся и постирал нижнее бельё. Потом отправился на ужин.
Автомат выдавал сосиски с макаронами. Олег взял свою порцию в металлической миске и занял свободное место за длинным столом. Он проголодался, и поэтому еда из миски исчезла стремительно.
– Новенький? – спросил сидящий рядом крупный небритый мужик лет сорока.
– Сегодня приехал.
– Ну и как?
– Не знаю пока. Тяжело с непривычки.
– Ха! – усмехнулся мужик. – То ли ещё будет! Меня, кстати, Жорой зовут.
– Валя, – представился Олег.
– Ну что, Валя, пойдём на воздух, раз похавал уже?
Они вышли наружу, и Жора плюхнулся в траву неподалёку от входа. Олег опустился рядом.
– Есть минут пятнадцать, – сообщил Жора. – Потом в клуб идти – на чистку мозгов.
– Это как?
– Голографический долбохрен будет расхаживать по залу и парить мозги рассказами о том, какая мы тут дружная семья, как нам нужно ещё лучше работать и тому подобное.
– И часто так?
– Да каждый день!
– И что, нельзя не ходить?
– Нельзя. По этим браслетам отслеживают, где ты есть. Я б туда сроду не ходил, была б моя воля!
– А если не пойду?
– Рискни здоровьем! Браслетик-то у тебя на руке не зря висит, – Жора постучал пальцем по браслету Олега. – Током долбанёт – вприпрыжку побежишь.
– Браслет?! – Олег машинально попытался снять его с руки, но тот не сдвинулся и на миллиметр. – Они охренели что ли? Я на такое не подписывался!
– Договор читал? Нет? Там что-то такое о необходимых методах контроля и обеспечения безопасности. Всегда ж можно списать на то, что ты затеял бучу, и тебя пришлось усмирять, так ведь?
– Твою мать! – процедил Олег.
– Вот-вот. Так что делай, что положено… Эх, сейчас бы сигаретку… Три месяца уже без курева.
– Запрещают?
– Да, чтоб им провалиться! Ну, пойдём потихоньку – скоро начнётся цирк, едрить его!
После одиннадцати вечера, когда все собрались в бараке, Олег подошёл к Михалычу:
– Есть пара минут? Переговорить бы.
– Пойдём подышим, – ответил тот, поднимаясь с кровати.
Когда они отошли чуть поодаль от барака, Михалыч спросил:
– Ну, о чём разговор?
– Как здесь платят-то? Как обещали? Не задерживают?
– Тебе правду сказать?
– А как же?!
– Ну тогда расклад такой. Платят или нет – я не знаю. Говорят, что перечисляют на счёт, но никаких документов не дают. Так что хрен их знает. Да и не за чем нам здесь деньги – куда их тратить? А так на старость накопится – когда уже работать не смогу.
– А вдруг не платят?
– Тогда только в суд дорога… Да ну, – махнул Михалыч, – у них бы столько исков было, если б не платили. Платят, наверное.
– Не, я не согласен так работать. Буду требовать документы. Что это такое в самом деле!
– Ну попробуй, Валентин, попробуй. Такие акции хорошим не заканчиваются.
– В смысле?
– Разряд получишь – вот и вся недолга.
– Да что мы тут – рабы что ли?! Или заключённые?
– А я тебе днём и сказал – тюрьма тут, Валя, тюрьма…
– И чо, всем нравится?
– За всех не скажу, но таких много.
– Не понимаю…
– А что тут понимать, Валя? – положил Михалыч ладонь на плечо Олега. – Здесь все одинокие нищие люди без жилья, родни и друзей. Что нам там за забором светит-то? А на ферме – еда, кров, душ, медпомощь. Компания, например, все мои долги выплатила, когда я сюда пришёл. Что плохого-то? Ради этого и потерпеть можно.
