Бежать, вырвать у судьбы еще несколько дней-недель-месяцев-лет… Хотя нет, больше месяца ему все равно жить не дали бы. Парни работодателя дело свое знали туго, а Янычар как-то имел возможность наблюдать за их работой. Ополоумевший от жадности Никитка Иванов попытался сбежать с деньгами и драгоценностями хозяйки, был настигнут в течение недели в глухой деревне Вологодской области и жестоко наказан.
Янычар вместе с другими бойцами шефа стали зрителями казни. Казни, другого слова подобрать было невозможно. Был эшафот, палач и зрители. Никитка умирал долго – почти четыре часа, а зрители четыре часа смотрели на это, стараясь не отводить глаз, – хозяин внимательно наблюдал за реакцией каждого.
Молодой хозяин, тварь спесивая. Со своей молодой хозяйкой.
Холеная сука тоже присутствовала при казни, ей поставили стул возле самого помоста, и Янычару даже показалось, что капли крови несколько раз долетали до ее руки. Тварь подносила руку к самому лицу, словно принюхивалась к запаху крови или собиралась алую каплю слизнуть.
Тогда Янычар испытывал только брезгливость. Никакой жалости. Никто Никитку не заставлял красть. Да и ни на что-то важное и значимое собирался потратить он ворованное. Жить как человек, сказал Никитка при допросе, будто он знал, как именно живет человек. Сладко жрать, пить вдоволь и унижать всех, кого сможет?
О том, чтобы жить, Никитка сказал, когда еще думал, что все закончится просто побоями. Ну, или сломанными костями. Уж потом, все осознав, Никитка пытался что-то придумать, плел о больной матери и необходимой операции.
Это Янычара не тронуло. У него не было матери. Нет, человечья самка, выронившая его в этот мир, конечно, была, но матерью… можно назвать матерью тварь, которая просто выбросила в мусорный бак новорожденного ребенка? Его нашел дворник, вызвал полицию… нет, милицию – тогда еще была милиция, те очень удивились, что младенец еще жив, отвезли вначале в больницу, там новорожденному спасли жизнь, а потом отправили в детский дом.
Потом интернат, армия, спецкурсы, спецназ, снова курсы, подразделение особого назначения, сформированное из таких же, как Янычар, – без семьи, без прошлого и, если разобраться, без будущего.
Собственно, это Янычара не волновало. Ни капли не беспокоило. Он жил, пока была возможность. Был готов убивать ради этой возможности, для него никогда не стоял вопрос: нравственно лишить человека жизни или нет.
Ему даже о патриотизме и верности долгу престали говорить после того, как он выполнил первые задания. Только верность командиру, исполнение приказа и готовность умереть, если прикажут.
Умереть ему не приказали, приказывали убивать, и он убивал. Его тогдашний шеф – старый хозяин – прекрасно знал характер Янычара, использовал его эффективно, безжалостно, но при этом бережливо, всегда обеспечивая пути отхода, предусматривая при планировании операций возможность спасения.
Янычар даже испытывал к своему шефу нечто вроде благодарности. Насколько мог, конечно.
Потом старый хозяин подарил Янычара своему сыну – Молодому хозяину. Как боевого пса презентовал на тридцатилетие. Так и сказал при Янычаре, не стесняясь, – это подарок, сынок. Я ему верю, и ты верь. Он подохнет, но не предаст.
– Правда, Янычар?
Янычар ничего не ответил, просто кивнул. Ему даже не было обидно. Даже наоборот, старый хозяин как бы убирал Янычара с передовой, гарантировал ему сытую и безопасную жизнь: больше никто не будет отправлять его в джунгли, пустыню, в бездну чужих городов, в огонь, смерть и грязь. Теперь можно будет просто охранять нового хозяина. Хозяина и хозяйку.
С грязью Янычар ошибся, но это его тоже не очень огорчило. Грязь окружала нового хозяина, была внутри его, но Янычару было на это плевать. Ему хорошо платили, обеспечили жильем, гарантировали от мелких неприятностей, связанных с выполнением заданий Молодого хозяина. За три года работы на этого холеного ублюдка пришлось несколько человек ликвидировать, еще большее количество искалечить и припугнуть. Были сожженные дома, взорванные машины… И ни разу никто даже не попытался добраться до Янычара.
Это было хорошо. Это было правильно. Человек, честно выполняющий свою работу, должен быть вознагражден. Если, конечно, человек этот осторожен и верен. А Янычар был абсолютно верен и предельно осторожен. Он знал, что доверчивые и мягкотелые живут недолго. Хочешь выжить в этом самом прекрасном из миров – никому не верь, будь всегда готов броском уйти с линии огня и ответить ударом на удар.
Янычару даже удалось проскочить мимо постели любвеобильной хозяйки, считавшей, что охранники мужа обязаны кое-что делать для его жены. Бывалые парни из охраны предупредили Янычара о такой угрозе, рассказали в подробностях о печальной судьбе одного из них, попавшегося на этом деле. Ей-то ничего, а он…
Янычар всячески избегал оставаться наедине с хозяйкой, первое время это было непросто, но потом пришел новый водитель, и дама переключила свое внимание на него.
Лучше бы она подохла, произнес вслух Янычар. Лучше бы она подохла.
Или даже нужно было ее убить своей рукой, подумал Янычар и был вынужден признаться самому себе, что никогда не стал бы этого делать без веской причины. Верный пес, мать вашу. Верный сторожевой пес.
А эта тварь, поехав с мужем и двумя телохранителями в Штаты, сказала мужу… выкрикнула ему в лицо, когда он сделал ей замечание по поводу молоденького коридорного в отеле, что будет делать все, что захочет, с кем захочет и как захочет… Что ее муж без своего тестя – ничтожество, что его просто смахнут со стола, как хлебную крошку… раздавят, как клопа… и вообще, какая ему разница, при его-то размахе ветвистых рогов, отростком больше, отростком меньше…
– …Вон, даже твои охранники…
– Что? Кто именно?
– Да Янычар твой хваленый, вот кто! Понятно? Даже твоему верному Янычару плевать на тебя, импотент! И я трахалась и буду трахаться… трахаться-трахаться-трахаться…
Молодой хозяин свою жену даже не ударил. Замахнулся, но не ударил. Ссориться с ее тестем и в самом деле было нельзя, никак нельзя. И про крошку, и про клопа жена сказала правду, а вот Янычар…
– Валить тебе нужно из Москвы, – сказал Янычару по телефону один из телохранителей, поехавших с шефом в Америку. Выбрался из гостиницы и из уличного автомата позвонил на запасной мобильник Янычара, номер которого знали немногие.
– Эта сука тебя сдала, – сказал телохранитель, кратко пересказав то, что происходило в шикарном номере гостиницы в Лас-Вегасе. – Так все и выложила. Он побелел, и у него рот стал дергаться. Ну ты знаешь, как у него дергаются правые губы, когда он психует…
