– Джонни?
– Я бы попытал счастья, как он выразился. – Он улыбнулся ей. – Ты не против?
– Нет, пожалуйста. Только не долго.
Он снова взглянул на нее с таким задумчивым выражением, от которого ее охватила странная слабость, одновременно промелькнула мысль: как-то у нас все получится? В животе у Сары что-то перевернулось, к горлу подступила тошнота, и ее неожиданно повлекло к нему.
– Я не задержусь. – Он посмотрел на хозяина заведения. Аллея перед павильоном почти совсем опустела; стало прохладнее, так как нависавшие облака рассеялись. Все трое выдыхали струйки пара.
– Попытаете счастья, молодой человек?
– Да.
Когда они приехали на ярмарку, Джонни переложил все деньги в маленький нагрудный кармашек; теперь он вытащил из него то, что осталось от восьми долларов. Один доллар и восемьдесят пять центов.
Игральная доска представляла собой полосу желтого пластика, на которой в квадратах были нарисованы цифры и комбинации. Она выглядела как поле в рулетке, но Джонни тут же заметил, что в Лас-Вегасе такие комбинации привели бы игроков в уныние. Ставка на серию цифр при выигрыше лишь удваивалась. Две цифры – зеро и двойное зеро – давали выигрыш хозяину. Джонни сказал об этом, но хозяин только пожал плечами.
– Поезжайте в Вегас, если хотите. Вольному воля.
Но у Джонни в этот вечер было слишком хорошее настроение. Все началось довольно неудачно из-за маски, но затем пошло прекрасно. По правде говоря, это был его лучший вечер за много лет и, может быть, лучший в жизни. Он взглянул на Сару. Она была возбуждена, глаза блестели.
– Что скажешь, Сара?
Та тряхнула головой.
– Для меня эта игра все равно что греческий. Что нужно делать?
– Поставить на номер. Либо на красное-черное. Либо на чет-нечет. Либо на серию из десяти цифр. Выигрыши разные. – Он взглянул на хозяина, который ответил ему отсутствующим взглядом. – По крайней мере должны быть разные.
– Ставь на черное, – сказала она. – Как-то более волнующе, правда?
– Черное, – сказал Джонни и бросил десятицентовик на черный квадрат.
Хозяин уставился на монету, одиноко лежавшую на игральной доске, вздохнул:
– Круто взял, ничего не скажешь, – и повернулся к Колесу.
Джонни рассеянно поднял руку ко лбу.
– Стойте, – быстро сказал он и кинул один из трех четвертаков на квадрат с цифрами 11–20.
– Уверены?
– Уверен, – сказал Джонни.
Хозяин крутанул Колесо, и оно завертелось в кольце из лампочек, черный и красный цвета слились в одно. Джонни рассеянно потирал лоб. Колесо стало останавливаться, и теперь было слышно, как с размеренностью метронома пощелкивает маленькая деревянная трещотка, скользя мимо шпилек, разделявших номера. Она дошла до 8, затем до 9, остановилась было на 10, но проскочила на 11 и, щелкнув напоследок, окончательно успокоилась.
– Дама проигрывает, джентльмен выигрывает, – сказал хозяин.
– Джонни, ты выиграл?
– Похоже, что так, – сказал Джонни, в то время как хозяин доложил два своих четвертака к его монете. Сара издала легкий вскрик, едва успев заметить, как хозяин смахнул десятицентовик со стола.
– Я же сказал, это мой счастливый вечер, – проговорил Джонни.
– Один раз – везение, два раза – счастье, – заметил крупье. – Эй-эй-эй!
– Давай, Джонни, – сказала Сара.
– Хорошо. Мне на тот же номер.
– Запускать?
– Да.
Хозяин снова крутанул Колесо, и пока оно вертелось, Сара тихонько прошептала:
– А они не жульничают с этими колесами?
– Было дело. А теперь власти их проверяют, так что приходится полагаться исключительно на везение.
Колесо замедлило вращение и щелкнуло напоследок. Стрелка проскочила 10 и вошла в поле Джонни, замедляя бег.
– Давай, давай! – закричала Сара. Двое подростков, шедших к выходу, остановились посмотреть на игру.
Деревянная трещотка очень медленно миновала 16, затем 17 и остановилась на 18.
– Джентльмен снова выиграл. – Хозяин добавил еще шесть четвертаков к кучке Джонни.
– Ты богач! – воскликнула Сара и поцеловала его в щеку.
– Тебе везет, парень, – с готовностью согласился хозяин. – Никто не бросает такую везуху. Эй-эй-эй!
– Ставить опять? – спросил Джонни Сару.
– А почему бы нет!
– Давайте, давайте, – сказал один из подростков. На куртке у него был значок с Джими Хендриксом. – Этот тип ободрал меня сегодня на четыре доллара. Хотел бы я посмотреть, как его вздрючат.
– Тогда ты тоже, – сказал Джонни Саре. Он дал ей одну из девяти монет, лежавших столбиком. После короткого колебания она положила ее на 21. Отдельные цифры при выигрыше оплачиваются десять к одному – явствовало из правил.
– Продолжаешь, парень?
Джонни глянул на восемь четвертаков, лежавших столбиком на доске, и стал потирать лоб, будто чувствовал приближение головной боли. Внезапно он смел с доски четвертаки и потряс ими в сжатых ладонях.
– Нет, крутите для дамы. Я посмотрю.
Она удивленно посмотрела на него:
– Ты что, Джонни?
Он пожал плечами.
– Так, предчувствие.
Крупье закатил глаза, как бы говоря: «Боже-дай-мне-силы-вынести-этих-дураков», – и вновь запустил свое Колесо. Оно повертелось, замедлило ход и остановилось. На двойном зеро.
– Мой номер, мой, – пропел хозяин, и четвертак Сары исчез в его переднике.
– Это честно, Джонни? – Сара была задета.
– Зеро и двойной зеро дают выигрыш хозяину.
– Ты хитро сделал, сняв свои деньги с доски.
– Пожалуй.
– Ну что, крутить дальше или я пошел пить кофе? – спросил хозяин.
– Крутите, – сказал Джонни и выложил свои четвертаки двумя стопками по четыре на третий сектор.
Пока Колесо жужжало в кругу своей клетки из лампочек, Сара, не поднимая глаз от вращающегося поля, спросила Джонни:
– Сколько в этом заведении можно заработать за вечер?
Между тем к подросткам присоединилось четверо пожилых людей – двое мужчин и две женщины. Крупный мужчина, с виду рабочий стройки, сказал:
– От пятисот до семисот долларов.
Хозяин снова закатил глаза.
– Вашими бы устами… – проговорил он.
– Ладно, не прибедняйся, – сказал мужчина, похожий на строителя. – Лет двадцать назад я работал в такой лавочке. От пяти до семи сотен за вечер, две косых по субботам. Запросто. И это без всякого жульничанья.
Джонни следил за Колесом, которое сейчас вращалось достаточно медленно, так что можно было различить отдельные цифры, когда оно пробегало мимо. Промелькнуло одно зеро, другое, затем, медленнее, первый сектор, еще медленнее второй.
