Но не здесь, не так близко от штаб-квартиры полиции Концерна, и не сейчас, когда копы видят на мониторах всё, что происходит на борту «Трубы». Майлс мог и подождать. Хотя бы до того момента, когда этот брешь-скаут – корабль, хорошо знакомый Энгусу и малоизвестный Майлсу, – возобновит полёт на другой стороне пространственной бреши.
Поэтому он не отвечал на непрерывные и грубые насмешки Энгуса. Тем более он знал, что эти оскорбления были лишь брызгами и побочным продуктом кипящей злобы пирата. На самом деле Энгус не обращал на него никакого внимания. Большая часть его полумеханического ума была сфокусирована на новом корабле – на вибрации двигателей, которыми он управлял, на исследовании предоставленных ему баз данных о судне, на мечтах о том, что Энгус мог бы сделать с «Трубой».
Нет, он не только мечтал – он что-то постигал и наслаждался, овладевая кораблём, как женщиной. Тэвернер видел в глазах пирата столько злобы, что от этой дозы его могло бы тошнить всю жизнь. Майлс чувствовал, что только он – а не Хэши Лебуол и не Уорден Диос – мог оценить ту силу яда, который кипел и плескался внутри Термопайла, как ведьминское варево. Он знал, какой живой была эта ненависть. Но Майлс ещё никогда не замечал у Энгуса такой порочной радости, которая озаряла его лицо, пока он знакомился с «Трубой». Раз или два, когда Термопайл рассматривал консоли мостика, казалось, что он переживал оргазм.
О чёрт! Проклятье!
Майлс решил испытать свою власть над этим мнимым капитаном сразу после того, как «Труба» проскочит гиперпространство. Ему вдруг больше жизни захотелось стереть этот отвратительный экстаз с лица пирата.
Но не сейчас. Ещё не время.
Чтобы отвлечься от насмешек Энгуса, Майлс занялся изучением пульта. При своём скудном и в основном теоретическом знании космических кораблей он попытался понять, как действуют основные системы судна.
Контроль повреждений и большая часть других функциональных тестов осуществлялись в автоматическом режиме. Данные почти не отличались от показаний компьютера, на котором Тэвернер годами работал в Службе безопасности на Рудной станции. По вполне очевидным причинам, о которых Майлс предпочитал не говорить, он хорошо разбирался в системах и каналах связи. Однако сканирование было для него нелёгкой задачей. Он никогда не пользовался доплеровскими сенсорами и анализаторами частиц – «а это что такое? индикатор пространственного напряжения?» – имея лишь поверхностное знакомство с той информацией, которую они выдавали.
На самом деле все его «обязанности» были неважны для полёта корабля. Это создавало ещё одно затруднение. Управление двигателями, навигация, инженерное обслуживание, даже общая эксплуатация и контроль над системами жизнеобеспечения – всем этим заправлял Термопайл. И в теории, и на практике. Выживание Майлса зависело от навыков Энгуса.
– Ты готов? – спросил пират.
Его весёлый голос звучал, как рёв рудной дробилки.
– Через пару минут мы войдём в область бреши, которую используют чёртовы копы. Я не хочу, чтобы ты обгадил свой костюм. Ненавижу эту вонь. Мне и так хватает её с тех пор, как ты появился на борту.
– Нашёл чем удивить, – проворчал Тэвернер, рассматривая показания мониторов. – Ты ненавидишь все на свете.
Он чувствовал отвращение к Энгусу и одновременно боялся этого тембра в голосе пирата. Но ему важно было дать понять, что его, Майлса Тэвернера, не запугать.
– Плохой запах тут ни при чём.
Энгус фыркнул.
– Ты так говоришь потому, что не чувствуешь своей вони. Да и что ты можешь знать о вони и дерьме?
Майлс не стал отвечать. Он вырос в уличных бандах. Он провёл месяцы на Рудной станции, допрашивая Энгуса. Кто же, как не он, мог знать все фазы зловонного человеческого разложения.
Экраны пульта информировали его, что «Труба» находился в пятидесяти трёх секундах от области бреши, зарезервированной полицией. Через полторы минуты они выйдут из неё, и человеческий космос останется вне зоны досягаемости. Для обоих из них. Возможно, навсегда.
Когда это случится, Термопайл поймёт, как много Майлс знает о дерьме и выживании.
Через восемьдесят секунд Энгус радостно сказал:
– Хватайся за яйца, парень. Как только мы выскочим из бреши, их у тебя может не оказаться. Вы, ублюдки, трахали меня в последний раз!
Майлс знал, что это неправда. Пытаясь убедить его, Хэши Лебуол позволял Тэвернеру наблюдать на мониторах БСИ за некоторыми тестами Энгуса. И он читал отчёты с результатами проверок. Все они неопровержимо доказывали, что Энгус был обработан по высшему разряду – что он не может нарушать директивы своей программы. При всех своих технических усовершенствованиях он был почти самым беспомощным существом в человеческом космосе.
Тем не менее, когда «Труба» вошла в гиперпространство, Майлс, сам того не замечая, прикрыл руками своё мужское достоинство.
Служебная документация:
Верфи «Купюра»
Несмотря на усиление и рост полиции Концерна рудных компаний, внутри и вокруг человеческого космоса возникли и постепенно достигли процветания несколько нелегальных станций с контрабандными космопортами.
Причина их существования была простой. В запретном пространстве имелся огромный спрос на сырьё, которое Земля добывала и потребляла в огромных количествах Кроме того, амнионы охотно скупали производственные технологии, в которых они уступали человечеству. Легальная торговля, с эксклюзивным правом и лимитами Концерна рудных компаний, не удовлетворяла возраставший спрос. Амнионы, поощряя нелегалов, щедро платили за желаемые товары и не задавали лишних вопросов Это было явным нарушением чёткого и подробного договора о торговле. Пиратство стало мощной подпольной индустрией. При равном количестве затраченных усилий воровство и разбой приносили гораздо больше выгоды, чем честная разработка рудников.
На всём протяжении человеческой истории крупный риск и непредсказуемость последствий никогда не останавливали преступников. Но космическое пиратство требовало быстрых и прочных кораблей, и при отсутствии контрабандных космопортов это становилось серьёзной проблемой. Красть корабли было труднее, чем грузы. Если их захватывали в доках, они часто не взлетали и новым хозяевам не удавалось скрыться А если на корабли нападали в открытом космосе, то они обычно получали слишком большие разрушения и становились непригодными для дальнейшей эксплуатации.
Нелегальные космопорты появились благодаря бесхитростной логике человеческого воровства. Стремление к выгоде было силой, которая приводила в движение не только Землю, но и все разбросанные по космосу станции Когда это стремление чувствовали люди беспринципные, они осуществляли его незаконным образом Ими управляли принципы спроса и предложения – если не в самом пиратстве, то в сферах его обслуживания.
