Близилась зима, купцы-корабелы заходили в Зельгу все реже, предпочитая торговать у южных берегов моря - в Туране, набеги прибрежников прекратились, патрули далеко от города не отходили, жизнь, еще недавно бившая ключом, поутихла. Долгие вечера горожане проводили в тавернах и кабачках; в "Облачном крае" собирался весь цвет Зельги, здесь всегда было не протолкнуться. Как-то раз в середине зимы Парфен Хлус отозвал Клима в сторону и открыто предложил ему комнату на втором этаже. Ему и Райане. Клим подумал и согласился, если Райана не возражает.
Райана не возражала.
С тех пор он стал реже бывать в казарме, реже видеть Гордея, с которым успел крепко сдружиться, зато заметил молчаливое одобрение в глазах воеводы и мэра. Теперь Клим часто сиживал за одним столом с ними, бывало его даже просили высказаться по какому-нибудь вопросу и к мнению прислушивались.
Клим и верил, и не верил: всего год назад мальчишка без медальона, наемник, шалтай-болтай, сегодня вдруг вознесся к самой вершине. Странно было видеть бывалых солдат, вдвое старше его по возрасту, которые просили: "Рассуди!"
Но если случилось так, значит он того достоин.
Иногда он вспоминал слова Дервиша, услышанные в Эксмуте, но чем дальше, тем реже. Как заволакивает неясным туманом ночной сон, так и летние странности погружались в небытие.
Неожиданно Клим понял: прежняя жизнь кончилась. Началась иная. Теперь у него был дом, было дело, была Райана, был друг. И новые мысли.
За окнами сыпал снег, заметая память о бродяге-мальчишке, но в кого превратится он когда снег растает?
2
- Клим, вставай!
Сон медленно отступал, но вставать отчаянно не хотелось. Он перевернулся на другой бок и засопел.
- Вставай-вставай, время уже! Рассвет скоро!
Райана тормошила Тереха, не обращая внимания на вялое сопротивление.
Через минуту Клим тяжко вздохнул и сел. Встряхнул головой.
Раньше он вскакивал от малейшего шороха, теперь же мог валяться в постели до полудня. Правда - только дома, в комнате на втором этаже таверны "Облачный край". В любом другом месте он оставался прежним чутким, выносливым и терпеливым. Но здесь - здесь можно было расслабиться, а единожды расслабившись, привыкаешь.
Клим встал и оделся. Чмокнул Райану в щеку, нацепил меч и спустился в зал. Поваренок Трига поднес ему квасу.
Сур и Агей, тоже десятники, ждали за ближним к выходу столом. Зевая на ходу, Клим приблизился и сел. Спустя минуту подошел четвертый из офицеров, живущий в комнатах таверны - Франциск, мастер оружейников.
Негромко переговариваясь, они направились в сторону казарм.
День казался вполне обычным: Сур уехал в дозор, Агея отправили провести купцов до переправы через Маратон, Франциск с самого начала ушел в кузницу, даже на разводе не появился, Клим с Максарем натаскивали новичков в лагере у стен Зельги. Воевода Влад подался к мэру на встречу с посланниками Гурды. Ничто не предвещало новостей, вот уже который день.
Гонец на взмыленном коне вырвался из леса на простор пригородных полей и во весь опор поскакал к Зельге. Часовой на башне тотчас протрубил "внимание!"; в лагере насторожились.
Клим, приставив к глазам ладонь, глядел на приближающегося всадника.
- Кто-то из агеева десятка... - сказал Максарь и сплюнул в пыль. - Не нравится мне это...
Клим покосился на шурина - с ним до сих пор общего языка найти не удалось. Хоть и служили оба в гвардии Влада, хоть виделись каждый день... Ссору при первой встрече никто не вспоминал, но и тепла в отношениях вовсе не прибавилось.
Всадник добрался до первых палаток, ссыпался с коня и, поправляя куртку, протянул Максарю свиток бумаги.
- Мэру! Срочно!
Полутэл командовал первым десятком гвардии, и формально был старшим.
Не говоря ни слова Максарь отвязал свежего коня и вихрем унесся за ворота Зельги.
- Откуда вести-то? - мрачно спросил Клим.
Гонец, утираясь рукавом, ответил:
- Из Тороши...
Спустя час Клим услышал слово "мор"...
Всех лекарей срочно созвали в мэрию. Клим остался в лагере наедине с безрадостными мыслями: однажды он пережил чуму, и вспоминал пережитое с содроганием.
"Уж лучше бы прибрежников орда, ей-богу", - подумал он вяло.
Он знал, что произойдет дальше: несколько дней изнурительного ожидания, когда нервы натягиваются как шкоты в шторм, потом первый заболевший, а потом первая смерть.
Первый человек в Зельге заболел через неделю. Ребенок. Сгорел за четыре дня; к этому моменту больных было уже больше сотни. Город словно вымер. Люди сидели по домам, не решаясь выйти на улицу. Только страх бродил по улицам в обнимку со смертью.
Кто вспомнил старое поверье - Клим не знал. Будто бы город может спасти пришелец, явившийся не больше года назад. Люди почему-то верили этой небылице и обитатели таверны все чаще смотрели на Клима недружелюбно, словно он действительно мог их спасти, но не делал этого. Терех считал подобные россказни чушью и вздором, больше надеясь, что лекари найдут лекарство.
Но однажды утром стало известно, что лекари мертвы.
В "Облачном крае" больных пока не было; пища и вода хранились в глубоком холодном подвале, наверное это и спасало первое время. По улицам Зельги шатались призраки: те, кого поразил мор, и кому стало все равно. Дважды таверну поджигали, но совместными усилиями огонь удавалось погасить.
Клим перестал выходить из комнаты, чтобы не видеть ненавидящих взглядов. Райана рассказала ему поподробнее о Камне Велеса - что находится тот в трех днях пути от Зельги, что богам можно задать только один вопрос или высказать одну просьбу; какова плата за это - никто не знал. Клим отмахнулся - какие боги? Люди умирают, а тут боги...
В таверне первой заболела Райана - ночью у нее начался жар, а наутро она не смогла встать с постели.
И тогда Клим влез в дорожную куртку, валяющуюся в углу восьмую неделю, прикрепил к поясу меч, взял в подвале несколько полос вяленого мяса, и направился к выходу под молчаливыми взглядами обитателей "Облачного края". Дверь со скрипом отворилась и Зельга погрузилась в тревожное ожидание.
Клим знал, что у него есть четыре дня.
3
Лишь далеко в лесу Клим заметил, что наступило лето.
"Просидели весь май и пол-июня взаперти, словно крысы", - с неожиданной злостью подумал он.
Камень Велеса, как сказал Максарь вчера, искать следовало на южном берегу Скуомиша. Единственным человеком, которого Клим встретил в городе, был шурин. Скривив губы, не то презрительно, не то от боли, он подробно описал дорогу и ушел, не оборачиваясь. Клим буркнул ему в спину: "Спасибо" и вышел за ворота.
Наверное, Максарь тоже болен, раз осмелился выйти на улицу. А может, и нет. Пойми его...
