6
В лаборатории — с началом весны она тоже стала для Тернева чуть ли не родным домом — царила тишина. На столах разбросаны инструменты, комплектующие блоки и прочий электронный хлам. Полумрак. Силовые линии обесточены. На полках пыль. В углу горка монтажного мусора. Согласно правилам, за порядком здесь следили. Но если в помещении до сих пор не прибрано, значит Аксютин после испытаний оставил здесь все как есть и заблокировал вход. По-другому быть не может. Ключи есть только у него и у Аксютина. Резервный комплект хранится в штабе ССК. Других вариантов проникновения сюда нет.
Тернев вздохнул и поднялся на мансарду.
— Чем занимаешься? — спросил он при виде уткнувшегося в экран монитора Аксютина.
— Сплю. Читаю, — не испытывая интереса к собеседнику, ответил Аксютин. — В перерывах смотрю в окно или развлекаюсь.
— Это как? — поинтересовался Тернев.
— Сейчас, например, изучаю методику прогноза землетрясений и активизации вулканов тихоокеанского пояса.
— Очень кстати, — попытался оживить разговор Тернев.
— Ничего из этой ерунды не выйдет, — не отрываясь от экрана, ответил Аксютин. — Сплошная галиматья. Интеллектуальный бред. Как в астрологии. Гарантий для наступления событий нет. А когда они случаются, под них тут же подводится аргументированная база.
— Кофе?! — предложил Тернев, не в меньшей мере понимая уровень идиотизма некоторых псевдонаучных установок.
— Может быть. Только займись этим сам. — Аксютин по-прежнему не смотрел ему в глаза. Злость в отношении партнера продолжала клокотать в его душе, но вида он старался не подавать.
Тернев занялся приготовлениями. Он знал, где что находится и как следует управляться в хозяйстве отшельника.
Через несколько минут напиток был готов.
Какое-то время они сидели друг против друга и молчали. Наконец, когда дальше молчать стало невозможно, Тернев спросил:
— Ты веришь в программу СETI?
От неожиданности Аксютин чуть не выронил из рук чашку.
— Ты что, серьезно?
— Серьезней не бывает.
— Чушь несусветная, — отмахнулся Аксютин. — Полвека морочили людям головы. Всадили неизвестно во что сорок миллиардов, причем большую часть разворовали. А результат?.. Ты же знаешь, эту лавочку прикрыли.
— По-твоему, пользы от этого направления нет?
— А что оно дало? — взгляд Аксютина по-прежнему ничего не выражал. — Растиражировали глюк о наборе летающих тарелок. Сигналы из космоса придумали, зеленых человечков…
— Не путай. Тарелки, человечки и прочая ерунда — это действительно проделки мистификаторов. — Конец фразы дался Терневу с особым трудом. В смысл произносимых слов он старался не вдумываться. К таким «проделкам» он в определенной мере и сам имел отношение.
— Тем более нет смысла развивать эту тему, — ответил Аксютин. — Постулаты детерминизма несокрушимы. В этом мире нет, и никогда не было внеземных цивилизаций.
— Хочешь анекдот из разряда полу-идиотских? — Тернев почувствовал спазм в желудке. Горечь от осознания разлуки с Лизой, изжога и похмельный синдром в очередной раз напомнили о тленности плоти и бессмысленности мирских дел.
— Давай, — вяло отреагировал Аксютин. Он испытывал примерно такое же состояние, правда по другой причине.
— Встречаются два типа: уверенный в себе и сомневающийся.
— Вы верите в инопланетян? — спросил сомневающийся.
— Конечно, нет! — сказал как отрубил уверенный в себе. — А вы?
— Тоже нет, — вздохнул сомневающийся и растворился в пятом измерении.
— Очень смешно, — фыркнул Аксютин, с трудом сдерживая желание послать Тернева подальше. — Что еще?..
Тернев не знал как растопить лед в душе Аксютина, поэтому попытался сделать еще один обходной маневр.
— Среди множества вопросов, на которые нет ответа, есть один, ради чего я сегодня здесь, — сказал он как можно более безразличным голосом. — Материя. Что на твой взгляд это такое?
— Издеваешься? — поморщился Аксютин.
— И все-таки?
— В отвлеченном смысле материя, это матрешка, — сказал Аксютин первое, что пришло в голову. — Элементарное, вложенное в еще более элементарное, где на каждом уровне действуют свои законы. Доволен? — Он с издевкой посмотрел на Тернева, полагая что убил его более чем элементарной формулировкой.
Тернев как-то странно хмыкнул, раскинул на столе пачку набранных крупным шрифтом листов и уставился на них, перебирая. Потом выхватил один и протянул его Аксютину.
— Что скажешь?
Лист как лист. Судя по всему, заключительная часть какого-то отчета или рапорта. Предпоследний абзац обведен красным. Аксютин сконцентрировался на нем:
«СИТУАЦИЯ ОТРАЖАЕТ КРАЙНЮЮ СТЕПЕНЬ ПРИРОДНОЙ НЕОДНОЗНАЧНОСТИ. ЕСТЕСТВЕННЫХ АНАЛОГОВ, РАВНО КАК ФИЗИЧЕСКИХ И МАТЕМАТИЧЕСКИХ МОДЕЛЕЙ НАБЛЮДАЕМОМУ ЯВЛЕНИЮ НЕТ…»
Ниже следовали стандартное резюме и блок неукоснительных, но в данном случае неизвестно к чему применимых предписаний. Документ скрепляли печать генерального штаба и подпись министра обороны.
— Что это? — выставился на бумагу Аксютин.
Тернев ответил не сразу. Какое-то время, думая о своем, он перемешивал в чашке кофейную гущу. Потом выпил остатки тягучей вперемешку с осадком жидкости, пожевал губами и медленно с расстановкой сказал:
— Здесь заложены основы перспективы, от которой ты вряд ли откажешься.
— Не понял. — Аксютин поднял глаза.
Тернев решил прекратить игру в неопределенность и перешел к делу:
— Обстоятельства сложились так, что не исключена возможность проверки твоего «инпригана» в новых условиях.
— Понятно. — Аксютин не смог скрыть разочарования. Если до этого у него еще теплилась надежда вернуться к любимой теме, то теперь она окончательно угасла. «Готовится какая-то авантюра», — подумал он. Иными словами, на подходе очередной соискатель степени, который в условиях экспериментального режима готов вогнать ССК в состояние всех возможных степеней ступора. Да, это так. Но он-то здесь причем?..
— Проснись, — вернул его в реальность Тернев. — Я предлагаю выход.
— Какой выход? — возвращая лист, спросил Аксютин. Он все еще не мог взять в толк, о чем идет речь.
— Мне поручено принять участие в расследовании этого дела.
— Какого дела? — Аксютин скривился как от приступа зубной боли.
— Более того я хочу, чтобы ты отправился со мной, — не обращая внимания на кислый вид Аксютина, продолжил Тернев.
— Куда? — у Аксютина округлились глаза.
— На Камчатку. Тем более в те места, где мы с тобой когда-то проходили практику.
