И тут ее смех как отрезало. Отонаси-сан, уверенная, что «шкатулка» у меня, смотрит на меня хмурым, холодным взглядом и приказывает:
— Теперь отдай «шкатулку».
«Шкатулка» точно у меня. По-другому ведь никак не может быть, верно?
Но разве правильно — отдать ей эту «шкатулку», которая выполняет любое «желание»?
Я что хочу сказать: Отонаси-сан терпела 2601 повтор лишь ради того, чтобы заполучить «шкатулку». Стало быть, у нее есть «желание», которое стоит таких колоссальных усилий. Она хочет исполнить собственное «желание»; даже если для этого придется насмеяться над моим «желанием», украсть его. Это как…
Это — почти ненормальное упорство.
Да, это ненормально. Ая Отонаси ненормальная.
— …Я не знаю как.
Это не ложь. Но в то же время так я показываю, что сопротивляюсь.
— Понятно. Значит, отдашь ее мне, когда вспомнишь?
— Ну…
— Забыть, как ее вытащить, — это просто здравый смысл. Но ты именно забыл; где-то там, внутри, ты знаешь. Это как умение кататься на велике: ты не можешь это объяснить другим, но знаешь на уровне ощущений. Ты озадачен, потому что не можешь обратить это в слова.
— …А нет способа прекратить «Комнату отмены», не извлекая «шкатулку»?
Отонаси-сан одаряет меня ледяным взглядом.
— Стало быть, ты не собираешься отдать ее мне. Ты это хочешь сказать?
— Н-не совсем так…
Глядя на мое явное замешательство, Отонаси-сан тихонько вздыхает.
— Давай посмотрим. Сдается мне, «Комната отмены» также кончится, если мы раздавим «шкатулку» вместе с ее «владельцем».
— Раздавить ее вместе с «владельцем»?
«Владелец» — это, видимо, виновник, у которого «шкатулка», — иными словами, я. Раздавить ее вместе со мной? Проще говоря…
Отонаси-сан, стерев все эмоции с лица, произносит холодно:
— «Комната отмены» прекратится, если ты умрешь.
* * *
Этой причины достаточно, чтобы организовать «****»?
Ты хочешь сказать, что готова сделать со мной то же самое, если потребуется? Если так, сделай это побыстрее, так мне легче будет.
3 марта. Утро. Дождь. Перекресток с плохим обзором.
Отбросив зонтик, я смотрю на «****». Всего прочего мой взгляд не касается. Ни грузовик, врезавшийся в стену, ни Отонаси-сан, стоящая рядом, — это все не запечатлевается моими глазами. Красная жидкость течет безостановочно, ее так много, что дождь не успевает ее смывать.
Тр**, без половины головы, моз** разбрызгались во все стороны. **уп. Труп. Труп. ТРуп. ТрупТрупТРУП. трУП. ТруптрупТРУП. Труп. Труп. Труп!
«Труп» Харуаки.
…Аа.
От этого зрелища меня вырвало, едва я понял, что это.
Я гляжу на Аю Отонаси. Она бесстрастно смотрит на меня.
— …Харуаки.
Но не беспокойся, Харуаки!
Знаешь, все равно ведь это отменится.
Все это будет «отменено». Нет проблем.
…О? Неужели…
Неужели это и есть причина, почему я желаю «Комнату отмены»?.. Потому что я не принимаю ситуации такого рода?
— Меня зовут Ая Отонаси.
— …Ах.
В то же мгновение алая картина вспышкой проносится у меня в мозгу. Картина, погребенная в глубинах моей памяти, хотя я видел ее буквально только что.
И затем — мой мозг словно вытягивают из головы, таща за привязанную к нему веревочку; воспоминания от 2601-й «новой школы» выплескиваются наружу.
Я настолько потрясен, что не могу удержаться от вскрика.
— Мм? Что с тобой, Хосии? У тебя больной вид, с тобой все в порядке?
Харуаки, с и д я щ и й р я д о м с о м н о й, беспокоится обо мне.
Харуаки, который вроде бы попал под грузовик, улыбается мне.
Непреходящая тревога. Тошнота. Информация разбухает, покрывает меня всего, словно я ее добыча и она меня собирается сожрать. Мой разум не в силах работать на такой скорости и начинает буксовать.
Воспоминания прошлого раза присоединяются к нынешним.
Так ясно и отчетливо…
— Ну правда же, Ая-тян такая прелесть. Пойду признаюсь ей.
…из-за трупа Харуаки.
И вот он снова втрескался в Аю Отонаси с первого взгляда, несмотря на то, что она заставила его так страдать.
Я поворачиваюсь к Отонаси-сан. Наши взгляды встречаются. Она не сводит с меня глаз. Смотрит пристально, с вызывающей ухмылкой.
…Этот труп должен был принудить меня отдать ей «шкатулку»?
Если так, средство оказалось даже слишком эффективным. Угрожать мне, показав труп, подразумевая «я и тебя убью»… А использовав труп моего друга, она вдобавок сковала меня чувством вины. Отонаси-сан делает все, что ей заблагорассудится. Теоретически даже я понимаю, что моей вины тут нет. Но когда я вижу труп, теорию уносит прочь, и мое сердце рвется.
Знал бы как — сразу бы отдал ей эту «шкатулку». Но, к счастью, я не знаю как.
…К счастью? Правда? Я имею в виду — если атака получилась столь эффективной, Отонаси-сан наверняка продолжит.
Пока мое сердце не разорвется окончательно.
Отонаси-сан сходит с возвышения и приближается ко мне.
Вот она уже совсем рядом.
Глядя прямо перед собой, не поворачивая головы в мою сторону, она шепчет:
— Похоже, ты вспомнил.
* * *
Если все так и продолжится, я сломаюсь.
Я знаю, что это ничего не решит, но тем не менее прикинулся дурачком и сбежал от Отонаси-сан.
Каким-то образом мне надо придумать защитные меры, в то же время избегая встречи с ней.
Именно поэтому…
— Это все детали, Кадзу?
…я обратился за советом к самому умному человеку из всех, кого знаю, — к Дайе Омине.
Дайя стоит в коридоре, прислонясь к стене, у него явно плохое настроение. Скорее всего, из-за того, что мое объяснение съело всю перемену между первым и вторым уроками.
— И что? Чего ты от меня хочешь, пересказывая э т у и д е ю д л я р о м а н а?
Я прямо рассказал ему все, включая то, что узнал от Отонаси-сан, не опустив ни единой подробности. Однако, поскольку я не рассчитывал, что такой реалист, как Дайя, поверит в мою ситуацию, я подал это как сюжет для романа.
— Я вот думаю, что делать «Главгерою» этой истории.
— Если рассуждать в общих чертах, он должен противостоять «Новенькой».
Разумеется, я «Главгерой», а Отонаси-сан — «Новенькая».
Поскольку я склепал все на скорую руку, Дайя понял, что «Новенькая» — это «Ая Отонаси». Но он лишь криво улыбнулся, сказав: «Значит, с нее писалось», — он явно убежден, что это выдуманная история.
— Только… не думаю, что «Главгерой» может противостоять «Новенькой».
— Полагаю, в нынешней ситуации это так.
Противник — не кто иной, как Ая Отонаси. Человек, способный «сменить школу» 2602 раза и даже убивать людей ради того, чтобы заполучить «шкатулку». Едва ли у меня есть шансы на победу.
