— После всего, что я видел в последние недели, я бы приветствовал установление отношений. Я глубочайше убежден в том, что этот режим человечен и прогрессивен. Будет полезно для всех заинтересованных, если мы немного больше будем знать друг о друге. Технически страна шагнула далеко вперед, и как раз на этой основе можно ожидать конкретную пользу.
— Над этим я тоже думал. Но я считаю, надо быть осторожнее в том, что касается установления контактов.
— У вас есть какие-нибудь опасения? В каком плане?
— Образ мышления этих людей совершенно чужд нам. Прямая конфронтация привела бы к трениям. Различия есть уже в принципе: еще несколько десятилетий назад мы признали стагнацию как предпосылку нашего дальнейшего существования. Она заключается в том, чтобы сохранить источники сырья в мире, довольствоваться достигнутым. И на этом основано все остальное, возведенное нами до уровня общественных ценностей: отказ от социального и технического прогресса, сосредоточение на духовных ценностях, культура вместо потребительства, образование вместо деловой активности. А здесь как? Ведь вся шумиха вокруг папы Джо не служит ничему другому, кроме как повышению оборота. Папа Джо — апостол экономики роста, потребления развлечений. Радость от труда занимает в его табели о рангах высокую позицию. И сразу за этим идет развлечение, в которое не интегрированы почти никакие духовные ценности. Покой и внутреннее самосозерцание, подготовка к жизни после смерти — для папы Джо ужаснее не придумаешь. Его мир — сей момент, его небо на земле, и чтобы осчастливить людей, он дает им все больше возможностей в играх, спорте и удовольствии. Только в таком государстве могло утвердиться, что человек обязан не только трудиться, но и участвовать в предлагаемых формах свободного времяпрепровождения. То есть мы исходим из совершенно иных основных философских концепций, и проникновение чужих мыслей ни для одной из сторон не желательно.
Так же, как и Берк, Борис был борец за идею стагнации, иначе вряд ли он смог бы играть ведущую роль в Центральноевропейской партии. Только в этот момент он заметил, как сильно знакомство с другой культурой — той, от папы Джо — потрясло основы его убеждений. Он уже хотел было начать с возражения, как вдруг услыхал в себе шепчущий голос: «Не ввязывайся в споры, никому не повредит, если ты сейчас согласишься с ним. Только если дело дойдет до решения, будь сильным!» И снова Борис даже не колебался, следуя этому совету, когда сказал:
— Я думаю, вы правы, Берк. Нам нужно хорошенько подумать, на какие шаги мы решимся.
Борис полагал закончить на этом разговор, однако Берк не дал это сделать. Он огляделся и придвинул свое кресло поближе к креслу коллеги.
— Послушайте, — начал он тихо. — Раньше вы прежде всего сосредоточивались на том, что вам показали и что хотели показать. И здесь полный порядок, потому что вы официальный руководитель делегации. Но я с первого же момента не верил в то, что люди в этом государстве без колебаний следуют за таким старым демагогом, как этот папа Джо. Перед нашей поездкой я заново установил те немногие из сохранившихся контактов, которые неофициально связывали нас с этой страной, и был точнейшим образом проинформирован о ситуации, царящей здесь в действительности, а не о той, какую перед нами разыгрывают.
— Но ведь существуют миллионы людей, которые, совершенно очевидно, горой за папу Джо, — вставил Борис. — Мы в этом сами могли убедиться. Вы считаете всех этих людей, с которыми мы разговаривали, обученными актерами?
— Конечно, нет. Но что такое миллион людей в государстве, в котором свыше миллиарда граждан? Выходящие на улицы, чтобы ликовать вокруг папы Джо, — это те, кто поддался на его глупые лозунги. Это те, кто довольствуется жизнью, полной поверхностных удовольствий. А где интеллигенция этой страны? Или вы действительно верите, что творческие люди находят в земном раю папы Джо свое удовлетворение?
Борис медлил. Интеллигенция?.. Он еще не думал об этом, но Берк был прав. Неужели за дружеским внешним ликом этого режима прячется что-то злобное? Подавление инакомыслящих, господство страха для всех, кто не был готов всем и каждому говорить «да»? В нужный момент снова появился успокаивающий голос папы Джо: «Его предположения неверны. Все люди за нас. Никто не подавляется. Но не противоречь ему, ты его не сможешь убедить. В свое время он еще научится на собственном опыте».
Берк продолжал:
— От координирующих служб я получил указание связаться с некоторыми людьми, с самого начала боровшимися против захвата власти папой Джо. Потрясающие вещи удалось узнать. Думаю, сейчас самое время вам тоже раскрыть глаза. Я предлагаю до полудня снова улизнуть от наших опекунов, я приведу вас к одному человеку, который раньше принадлежал к крупнейшим писателям этой страны. Я отыскал его убежище на окраине города, он живет там с несколькими единомышленниками. Он один из немногих, кто выжил и духовно не сломлен. Он расскажет вам нечто ужасное. Борис ни секунды не сомневался, что Берк говорит правду, и потому тем невыносимее была дилемма, в которой он оказался. Тут он снова услышал голос: «Соглашайся с ним! Делай так, словно ты ему веришь! Иди с ним! Пусть покажет тебе убежище!» Однако Борис не мог отойти от своей схемы поведения. Пока не мог.
— Нет! — крикнул он. — Нет, я не возьму такое на себя! Мы будем выглядеть заговорщиками по отношению к хозяевам! Вступайте в контакты, если вам нужно, но оградите меня от таких аутсайдеров. Теперь, когда дружба между нашими народами снова начинает возрождаться! — Он вскочил и выбежал из зала.
Борис был так возбужден, что только сейчас расслышал шепот в своей голове: «Ты не должен был отказываться! Как ты будешь теперь это мотивировать перед Берком? Ты действовал необдуманно. Ты не имел права убегать!» А теперь голос стал громче и уже гремел в его мозгу: «Ты забыл спросить папу Джо! Ты пожалеешь об этом! Ты пожалеешь об этом!»
После полудня. Они сидели за огромным столом в конференц-зале друг против друга. На одной стороне Борис, Берк и три остальных члена их маленькой делегации: госсекретарь министерства иностранных дел и два члена комитета по культуре и технике. На другой стороне — Тайли, рядом с ним Джин и несколько чинов из руководящей верхушки.
— Вы наверняка уже догадались, — начал Тайли, — что, направляя свое приглашение, мы имели в виду нечто большее, чем взаимное узнавание. Ваше пребывание подходит к концу, и я хочу сделать вам предложение, которое, я думаю, соответствует позициям обеих сторон. Наши собственные интересы ясны и понятны. Мы настроены на рост, на расширение. Мы убеждены, что можем предложить нечто такое, что будет полезно человечеству далеко за пределами американского региона, и готовы допустить к участию в этом также других.
