"Что там, парень? Успокойся теперь. Где твой хозяин? Где..."
И тут он увидел Джеральда Бомонта.
Тело его лежало в путанице шиповника у подножья большой каминной трубы. Лицо совершенно исчезло в месиве крови и костей, но Толли узнал норфолкскую куртку, клетчатое кепи лежало четь дальше.
Он отвернулся и его стошнило, хотя и тошнить-то было нечем. Когда он выпрямился, неизвестно откуда вокруг него задул ветер, сотрясая голые ветви окружающих деревьев. Толли побежал, пес следовал за ним по пятам. Ветер пригнул мерзлые кустики травы, закружил листья и образовал фигуру человека перед тем как улечься и задуть снова, всегда впереди Толли, который теперь мог лишь едва переставлять ноги, его сковывали ужас и изнеможение. Он мог думать только о словах Марджори Бомонт, что женские духи сильнее мужских. И ненависть их сильнее тоже, она достаточно сильна, чтобы продлиться больше века даже после того, как объект ее ненависти убежал от ее первого злобного расцвета, достаточно сильна, чтобы убить Бомонта, бедного ублюдка, который всего-то оказался на краю событий. Дух Орландо Ричардса не представлял опасности, вероятно, он даже пытался предостеречь Толли о своей компаньонке. А теперь Толли отправил его на покой.
Задыхаясь, Толли протащился в ворота, с тупым шоком увидев фигуру, ожидающую возле машины. На мгновение он подумал, что его сердце сейчас остановится, но потом пес рванулся вперед, и Толли понял, что это Марджори Бомонт, и подумал, как же теперь сказать ей о муже. Но потом заговорила она, голосом прерывающимся и тяжелым. Ее голосом, но пользовалась им явно не она.
"Я ждала этого так долго. Так долго."
Последнее, что увидел Толли, был топор, который она несла.
Конец
----------------------------------------------------------------------
Послесловие
"Наследство" было впервые опубликовано в "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" в 1988 и с тех пор не публиковалось, я рад возможности оживить его. Рассказ был написан, когда я жил в Оксфорде, и две вещи в нем правдивы: заброшенная деревня с разрушенной и сгоревшей усадьбой (хотя я поменял название), и железнодорожная катастрофа. Несколько первоначальных идей о привидениях было извлечено из местной газетной статьи, я оставляю читателю решить, что сообщалось, а что было придумано.
По отношению к духам, моя позиция совпадает с мнением Джеральда Бомонта. Мы откликаемся на места, а духи появляются из наших откликов. И мы откликаемся на любое место, которое когда-то было обитаемым, иначе, чем на места, которые всегда были местностью дикой. Последние мы считаем пустыми, потому что они не обладают человеческой историей, а только человеческая история, следы пребывания людей, похожих на нас, это то, к чему мы особенно чувствительны. Несмотря на американского протагониста (который разделяет немало от моего собственного культуршока: я вернулся в Оксфорд после двух лет, проведенных в Лос-Анджелесе), это очень английская история о духах. Она сознательно вторит эхом старейшине английских писателей историй о привидениях М. Р. Джеймсу, хотя Джеймс - человек Кембриджа, и поэтому, конечно, никогда не написал бы об Оксфорде.
Почти каждый квадратный метр Англии резонирует с жизнями прошлого, однако наиболее причудливое место, посещаемое духами, я повстречал в маленьком каньоне Уолпут, в засушливых лесах вблизи Флагстаффа в Аризоне. Здесь, в нескольких милях от обсерватории, где Лоуэлл верил, что увидел следы обитания на диске далекого Марса (духи его воображения с тех пор не оставляют писателей НФ), расположены останки индейских поселений, вырубленных в выступах эродированных мягких пород на крутых откосах скал. Это тихое, мирное место. Его жители были охотниками-собирателями, и им не надо было тяжко работать, чтобы добыть еду. Подумайте о них, поющих друг другу в голубых вечерах пустыни с одного конца извилистого каньона до другого, гармонизируя с эхом собственных голосов. Если они оставили после себя духов, то те склонны отдыхать и следить, как солнечный свет движется по отрогам скал, и как грифы кружат в высоком ясном воздухе, как и кружили, когда эти духи были живы.
Но это совсем другая история.
