«Коричневый костюм» нырнул обратно за дверь. Мы все остались стоять в коридоре. Прошло секунд двадцать. Он не возвращался. Мы продолжали ждать. Прошла еще минута или две.
– Чего он там копается?! – занервничал толстяк. Толкнув дверь, шагнул в комнату.
Мы вошли туда следом за ним. Просторное – площадью примерно в сорок квадратных метров – помещение было пустым. «Коричневого костюма» нигде не было.
– Эй, Егорыч, ты где? – позвал его сотрудник института с серым галстуком на шее.
– Здесь! – раздалось из большого шкафа, стоявшего у стены. – Не пытайтесь меня вытащить: заперся изнутри. Ни к какому директору не пойду. Дачи у меня нет, и портить себе карьеру из-за вашего полувыходного я не намерен. Убирайтесь вон!
Пожав плечами, дядька в сером галстуке пошел в сторону двери. Мы все трое безмолвно последовали за ним. Нас провожали крики из шкафа:
– Сволочи! Вы работаете на директора. Он давно уже ко мне подбирается. Хотите, чтобы я дал ему повод меня уволить?.. Жирдяй подбирается к буфету!
Толстяк на мгновение остановился, повернулся к шкафу. Потом хмыкнул и вышел в коридор. «Жирдяем» человек из шкафа называл, вероятно, его.
– Жирдяй хочет, чтобы его сделали буфетчиком, и поэтому манкирует своими обязанностями. Хочет, чтобы его уволили с его места! Ему нужна должность буфетчика.
– Не будем, товарищи, слушать весь этот бред! – сказал нам «серогалстучник». – Нам сейчас нужно сосредоточиться на том, как выиграть в неравной схватке с директором. Уверен, борьба будет тяжелой. Без ожесточенного сопротивления эта сволочь нам своих насиженных позиций не сдаст.
Мы с Упыркиным с ужасом ждали предстоявшую развязку. Было ясно: те двое сотрудников института, с которыми мы шли к директору, подверглись удару дебилизоида. Но прошелся ли луч аппарата по директору?
Оказалось, да. И наш поход завершился совершенно неожиданно…
29Опять я отвлекся. Рассказываю не по порядку. Итак, чиновник Хареворотцев…
Гагарин все же принес к нему в кабинет дебилизоид.
«Ствол» аппарата состоял из нескольких труб. Главная, самая толстая – диаметром пятнадцать сантиметров и длиной примерно в метр. Из нее торчала труба потоньше. А из той выдавалась вперед еще одна – самая тонкая.
«Затвор» аппарата, с которым была соединена самая толстая труба, чем-то напоминал затвор станкового пулемета, но был гораздо шире: на нем располагались какие-то тумблеры, переключатели, дисплей с жидкокристаллической индикацией.
Перед боевым применением дебилизоид устанавливался на треногу. Чем-то она напоминала ту, что от фотоаппарата, но была кустарного производства – тяжелая, сваренная из массивных железных трубок, соединенных между собой прочными шарнирами.
Помимо треноги в комплект дебилизоида входил пластиковый ящик, очень похожий на аккумулятор, и длинный электрический провод, один конец которого вставлялся посредством специальной клеммы в сам прибор, а другой – судя по вилке, которой он заканчивался, – в электрическую розетку.
Инженер пояснил: в «затворе» аппарата находится электронная схема. Труба служит для наведения луча одебиления.
Хареворотцев осмотрел аппарат, затем попросил включить его. Гагарин резонно заметил: в городской черте, где неизвестно куда попадет луч прибора, использовать дебилизоид опасно.
Хареворотцев раздраженно воскликнул: «Мне хотелось увидеть дебилизоид в деле! Если вы так боитесь продемонстрировать мне его работу, если между нами нет доверия, зачем ко мне обратились?!»
Однако Гагарин остался непреклонен. Он отказывался включать дебилизоид при Хареворотцеве.
Несмотря на испытанное раздражение, Хареворотцев не прекратил встреч с инженером. Во время следующего разговора Хареворотцев намекнул Гагарину: если тот сделает его своим сообщником, чиновник найдет способ обеспечить разработке дебилизоида значительную государственную поддержку. Когда Гагарин поинтересовался, в каком совместном с ним деле собирается участвовать Хареворотцев, тот ответил: «В покорении мира!»
Инженер ничего не ответил. От чиновника ему нужно было только одно – деньги. Гагарин не собирался брать кого-либо «в долю» вне зависимости от того, каким будет дальнейшее использование прибора…
Хареворотцев был весьма злобным человеком. Осознав, что Гагарин не собирается вступать с ним в сговор, принялся чинить ему препятствия. Мало того, что не помог инженеру получить деньги через комитет по науке, но и стал ходить по разным государственным учреждениям, рассказывая всем: Гагарин – шарлатан и душевнобольной человек.
30В этот-то период и произошла наша последняя встреча с инженером.
Гагарин был крайне раздражен. Сообщил нам, что Хареворотцев настроил против него чиновников. Никто из них теперь не воспринимает Гагарина всерьез. Все открыто издеваются, смеются над ним.
– Они не представляют, что я могу сделать с ними и с этим городом! – воскликнул в мстительном запале инженер. – До сих пор я воздерживался от применения силы. Рассчитывал на их благоразумие. Но моему терпению приходит конец! Я начинаю испытывать настоящую ярость!
Мы с Упыркиным тут же принялись убеждать Гагарина, что не стоит переносить раздражение от Хареворотцева на всех граждан столицы. Но наши слова впечатления на инженера не производили.
31В конце концов произошло самое ужасное, что вообще могло произойти в этой истории. Гагарин стал избегать встреч с нами. Если можно так выразиться, «ушел в подполье». Хотя никакие государственные органы им не интересовались и «подпольем» это можно было считать лишь по отношению ко всему прежнему окружению инженера.
При этом он стал активно использовать дебилизоид.
Мы понимали это по тем шокирующим известиям, которые получали из разных концов города.
Принудительная дебилизация при помощи гагаринского аппарата проходила в разных уголках Москвы. То тут, то там появлялись какие-то совершенно невероятные идиоты, «деяния» которых во много раз превосходили глупость «животноводов», сторожей, покупателей передвижных дач и охотников за бесплатным сжиженным газом.
Вокруг говорили, что «народ окончательно сошел с ума». Но мы-то с Упыркиным знали: с народом – все в порядке. Просто инженер Гагарин активно использует аппарат.
При этом, судя по всему, он наносит атаки со все новых съемных квартир, чердаков, выселенных перед сносом зданий. На что он при этом живет?
По сведениям Упыркина, Гагарин давно уволился из «электронного» НИИ, в котором прежде трудился в должности старшего научного сотрудника.
Если бы мы в тот момент уделили больше внимания этому вопросу… Быть может, мы смогли бы снять тяжкий груз обвинений с невиновного и спасти еще одну жизнь.
