Сэр Перси улыбнулся:
— Я ждал этого. Ты мне нравишься, Роб. В первую же минуту, как я тебя увидел, я понял: из этого парня будет толк, — он протянул Робу руку, рукопожатие было крепким и уверенным. — Остался один пустячок, пора ведь уже об обеде подумать, а? Ты любишь оленину, я надеюсь? Так вот, мы ухватились за тебя еще по одной причине. Конечно, большая удача, что тебя не пришлось уговаривать несколько лет, но ведь и это дельце надо уладить, верно? Найти одного-двух человек. Молодого Гиффорда, в частности, хотя есть персоны и поважнее. Но он может вывести нас к остальным. Мы почти не сомневаемся, что он будет искать встречи с тобой. Когда-то Майк помог тебе, а теперь сам нуждается в помощи. Ты, безусловно, поможешь ему, но будешь держать нас в курсе. Перед уходом я дам тебе радиопередатчик, — он снова улыбнулся. — Крошечный, но тебе, надеюсь, не стоит объяснять, что его нужно хорошенько спрятать. Радио не в традициях Графства.
— Если вы найдете Майка…
— Мы надеемся с его помощью поймать рыбку покрупнее.
— Но Майк…
— Ты хочешь знать, что будет с ним? Это понятно. Мы, хранители, не ограничены рамками моральных предрассудков, но, смею надеяться, вы же сохранили человеческие чувства. Ничего плохого с ним не случится — даю тебе слово. Небольшая операция на мозг, выполненная искусными хирургами. Она не причинит ему вреда, Майк останется энергичным, сообразительным, способным к полноценной жизни. Просто ему никогда больше не захочется бунтовать. Это надежный испытанный прием, используемый как раз для подобных случаев.
Он обнял Роба за плечи:
— А теперь потолкуем о чем-нибудь другом. Как твои успехи на стрельбищах?
* * *
Служанка подправила огонь в камине и, сделав книксен миссис Гиффорд, вышла. Плотно задернутые бархатные шторы скрывали ночь, по комнате разливался мягкий свет ламп. Миссис Гиффорд сидела за почти завершенным гобеленом, повернувшись к Робу вполоборота. Лампа рядом, на столике, освещала тонкий профиль, серебряные ниточки в каштановых волосах, рисунок на гобелене — деревенскую идиллию с пастухами и пастушками. Сесили уже спала. Мистер Гиффорд долго ерзал в своем кресле и, наконец, встал:
— Пойду взгляну на деревья, — сказал он. — Целый день не мог к ним вырваться.
Прихватив лампу, он вышел. Примитивные лампы вместо люмосфер были не единственным неудобством здешней жизни. Но времени для лишних хлопот хватало, и люди от них становились только счастливее. Роб подумал о слугах. Почему они не поддержали восстание? Видимо, им действительно нравилась их жизнь, была это искусственно привитая любовь или нет неважно. Так и мистер Гиффорд — охотнее понесет в оранжерею лампу, чем пройдет по коридору, освещенному люмосферами.
Роб сказал Гиффордам, что сэр Перси расспрашивал о Майке, остался вполне доволен его полным неведением и даже пригласил обедать. Они поверили, больше занятые тревогой за сына. Мистер Гиффорд никак не мог успокоиться: метался по комнате, садился в кресло, снова вставал. Миссис Гиффорд молча занималась рукоделием. Даже Сесили была непривычно тиха и печальна.
Да и Роб все еще не мог опомниться. Он отложил книгу и обвел взглядом комнату. Мебель с налетом веков, горка, полная тончайшего фарфора, который каждую неделю тщательно протирает служанка; отблеск начищенного серебра и мягкие теплые краски персидских ковров. Все это по праву принадлежало Майку — не ему. Он был лишь кукушонком в чужом гнезде. Но Майк отказался от своего дома. Роб сделал все, чтобы остановить его, и было бы глупо следовать его примеру.
В тот вечер Роб с удивлением понял, что впервые по-настоящему чувствует себя в безопасности. Теперь он находился под защитой некой более могущественной силы. Радиопередатчик был надежно спрятан. Стоило только нажать на кнопку, и Роб мог связаться с дежурным ведомством в Оксфорде и со всей секретной организацией хранителей.
В камине соскользнуло полено, Роб взял щипцы и поправил его. Миссис Гиффорд поблагодарила его. Когда Роб вернулся в кресло, она спросила:
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— О чем, тетя Маргарет?
— О том, что тебе говорил Майк.
Она внимательно смотрела на него.
— Когда?
— Прошлой ночью.
Он не знал, уверенность это или только догадка.
— Я уже однажды говорила тебе, — продолжала миссис Гиффорд. Пропажи из кухни всегда бывают замечены.
— Я проголодался ночью… Простите, если…
— Еще как проголодался. Жареный цыпленок, хлеб, ветчина. Я заподозрила неладное, но когда хватилась некоторых вещей в шкафу Майка, больше не сомневалась. Что случилось, Роб?
Он признался, что виделся с Майком, но о его намерении идти в Урбанс умолчал.
— Почему ты не остановил его?
— Я не мог! Пытался, но он и слушать на хотел. Я просил его хотя бы поговорить с дядей Джо, но Майк боялся, что отец не отпустит его.
— А ты отпустил.
— Что мне оставалось?
— Ты говоришь, дядя еще не спал. Почему ты не позвал его?
— Майк так верил мне. Разве я мог предать его, тетя Маргарет?
Она все смотрела на него. В ее лице не было гнева — только отчаяние и невыносимая печаль.
— Ты знал, что его будут разыскивать. Знал и все же позволил уйти, не сказав нам ни слова.
— Да вы бы выдали его! — закричал Роб. — Он так сказал! Это правда?
— Да. Он еще ребенок, ничего страшного с ним бы не случилось.
Роб не мог видеть, как она страдает. Он хотел облегчить ее боль, доказать, что все могло обернуться много хуже. И он решился:
— Вы ошибаетесь, тетя Маргарет. Случилось бы. Они собирались сделать ему операцию. Операцию на мозг, вырезать из него мятежный дух, превратить Майка в послушную куклу!
Она смотрела на него, не отвечая.
— Это правда! Мне сэр Перси все рассказал. Не верите? Думаете, я лгу?!
— Я верю тебе, — сказала она. — Но тут ничего не поделаешь. На голове у моего мужа есть шрам, его не видно под волосами. Это случилось, когда он был еще юношей, до нашей свадьбы.
Пораженный, он уставился на нее:
— Нет. Не может быть!
— Такое случается, — спокойно ответила она. — С девушками — очень редко. Вероятно, потому что мы больше заняты домом и семьей. С юношами, впрочем, тоже не слишком часто. Это простейшая операция, совершенно безопасная. Все равно, что вырвать зуб.
Вырвать зуб… Только теперь, слушая ее спокойный голос, он понял весь ужасный смысл доверительной беседы у сэра Перси. Понял — и содрогнулся. Мистер Гиффорд, ласково воркующий со своими смешными карликовыми деревцами, когда-то был очень похож на Майка, думал, как он. А они вскрыли его череп и вырезали сердцевину его мужества, как он сам мог обрезать лишний росток у дерева.
