Он начал подниматься с кресла.
— Стойте, — сказал я. — Не уходите. Обещаю держать себя в руках. Продолжим. Всё-таки, какова моя роль?
— Хм, хм. Начну вот с чего. Среди тех, кто объединён в организацию со звучным названием "Предстоящие свету Люциферову", достаточно много людей, не имеющих ни к Люциферу, ни к грядущему вместе с ним свету ни малейшего интереса. Причём, как вы понимаете, такие беспринципные господа почти целиком составляют верхушку союза и преследуют различные, в подавляющем большинстве корыстные цели. Убрать противника, переместиться на более мягкое и высокое кресло, «отмыть» деньги, завести полезные знакомства и прочая и прочая. Они видят в движении «Предстоящих» перспективную, растущую партию. Экстравагантный клуб для будущей политической элиты региона, — а возможно, по мере развития, и страны. Присутствует, разумеется, изрядный пласт тупых фанатиков, довольно много наемников, которым всё равно… но есть и такие, как я. Я тоже корыстен. Однако мне, по большому счёту не важны деньги, местечковая влиятельность. Я никого не хочу уничтожить руками «фагоцитов» и иже с ними. Не верю и в бога с чёртом. Я мечтаю о ВЛИЯНИИ! — Гойда воздел тросточку. — О сверхвлиянии. Если вы видели мое выступление на телевидении, то помните, я объявил скорое наступление новой эры в истории человечества. Эры правления… ну, пусть Люцифера. Правителя, созданного коллективным желанием масс. Вызванного из небытия, из самой невозможности коллективным желанием масс. Представьте, он станет воплощением мечты каждого об идеальном властелине — и за ним пойдут с восторгом. Все. Каждый. Пойдут на что угодно. Сметут любые преграды. "Дело за малым, — усмехаетесь вы, — дело за малым, сумасшедший старик Гойда: сотворить его, вашего монстра, вашего титана. Ваше чудовище". Так?
Я кивнул. "Сумасшедший старик Гойда" — это мне в самом деле понравилось.
— Что ж, я полагаю, проблема на девяносто процентов решена, — сказал он. — Вспомните новую и новейшую историю. Самые великие лидеры всегда появлялись в обществе, измотанном страхами, суевериями, крушением идеалов. Неуверенностью в будущем. Франция, зализывающая язвы Парижской Коммуны. Веймарская республика. Россия после гражданской войны — да, впрочем, что я вас экзаменую?… Вернемся лучше в сегодняшний день.
— Хотите сказать, «Предстоящие» формируют своей деятельностью именно те, потребные условия? — спросил я.
— Безусловно. Художественно выражаясь, удобряют почву. Создают необходимые — назовём их резонансными — колебания в социуме. Попробуйте представить приблизительный график, отражающий зависимость психического состояния населения губернии от действий «Предстоящих». Период времени — скажем, последний месяц. — Гойда принялся чертить тростью по полу. — Итак, первое появление люциферитов, связанные с ним кошмары распятых и замученных людей; реакция — шок. Экстремум. Далее — этап привыкания, некоторое снижение напряжения, а на деле — уход страха вглубь, в подсознание. Слабо понижающееся плато. Затем новые смерти. Причём жертвами оказываются как стопроцентные мерзавцы, так и ни в чём не повинные безобидные бомжи; реакция — боязливая, нервная настороженность. График медленно ползёт вверх. Затем — разгром идейных противников. Физический. Да-да, правильно кривитесь, я о вашем журнале. Были, конечно, и другие акции. Новый всплеск фобии, но и растущее ощущение силы, — безнаказанной и жестокой силы, стоящей за люциферитами. Опять пик — почти уже на грани истерии. Затем мое убаюкивающее выступление на телевидении. Следствие — всплеск некоторого энтузиазма: "Чем чёрт не шутит, вдруг они и вправду порядок наведут?" Появляется доверие к «Предстоящим». Но напряжение-то не падает! Не стоит забывать и о мелких шажках — плакатах, листовках, увеличившемся прокате фильмов, двояко толкующих дьявола. Модный писатель, безусловный кумир молодежи выпускает новую книгу, где зло — и весьма талантливо — представлено человечнее добра; думаете — случай? Интернет так вовсе захлёбывается восторгом по поводу животворящих, нонконформистских проявлений сатанизма. Всего этого ещё слишком мало, чтобы поставить общество на дыбы: реактивная масса чрезвычайно велика, для рождения лидера всё ещё потребны, пожалуй, годы. Но этого уже вполне достаточно, чтобы, пользуясь именем «Предстоящих», победить противников на очередных выборах в Думу, в борьбе за кресло мэра или даже губернатора. Что отлично понимают те, кому в ближайших выборах участвовать. Поэтому они с небывалым энтузиазмом и продолжают раскачивать лодку. Да только я, я — на работе с психическими больными сам основательно свихнувшийся старикашка, уготовил всем нам другую судьбу! Торжествующие прожектёры и пикнуть не успеют, как будут раздавлены настоящим гигантом. Годы я обращу днями. Есть мнение, что термоядерный взрыв большой мощности способен зажечь водород земных океанов. Не знаю, я не физик. Но я более чем уверен, что имею детонатор, способный в мгновение ока воспламенить нашу губернию, Россию. А следом — мир!
Поджигатель мирового пожара постучал палочкой в пол. На зов немедленно явился телохранитель, ощупал меня быстрым оценивающим взглядом.
— Ильдар, — сказал Гойда. — Дружок, передай-ка там, что лейденскую банку уже можно показать.
Красавец Ильдар ("ничего у Анжелики вкус, — подумал я, — если это тот самый парень, которому она собирается плодить детишек") скрылся за дверью, а Гойда развалился в кресле с жутко довольным видом. Я напрягся, отчаянно предчувствуя недоброе.
Послышались шаги и шуршание резиновых шин. В комнату спиной вперёд вдвинулся человек в зеленовато-сером медицинском костюме и резиновых сапогах. Скомандовал: "Раз-два!" — и с силой потащил что-то через порожек.
Въехавшее устройство видом своим напоминало старомодную этажерку для книг, поставленную на маленькие широкие колёса. Четыре вертикальные стойки из алюминиевого уголка, снизу и сверху — полки. Однако свободное пространство заполняли отнюдь не книги.
Я с трудом сдержал тошнотный порыв.
Внутри «этажерки» находился человек. Нечто, бывшее когда-то человеком. Вверх от солнечного сплетения это оставалось мужчиной. Толстяком, облачённым во что-то вроде тесной сетчатой майки. Белотелым, с просвечивающими сквозь кожу кровеносными сосудами. Облепленным какими-то датчиками, прозрачными трубочками и устрашающими иглами систем вливания. С обритой наголо головой, выпученными безумными глазами и заклеенным полосой светоотражающего пластыря ртом, но ниже… Ниже находился пузырь. МЕШОК. Огромный зелёный мешок из прочной резины, наполненный колышущейся жидкостью, с горловиной, затянутой вокруг тела толстяка резиновым же ремнём. Кажется, в жидкости что-то шевелилось. По крайней мере однажды я совершенно отчётливо увидел, как нечто твёрдое и округлое выперло изнутри, натянув резину, проползло по стенке и опять кануло вглубь.
