Фарли висела в проходе, ведущем в кабину.
— Разбудите нас, когда мы будем у стены, — многозначительно сказала она, задвигая перегородку решительным поворотом рычага. Затем добралась обратно и оперлась коленом о его кресло.
— Простите… — начал Лэньер.
— Ничего особенного. Фарли потянула за замок молнии своего комбинезона и расстегнула ее, открыв футболку с китайским иероглифом на груди, обозначавшим «Кит» — китайское название Камня. Затем быстро сбросила комбинезон и сняла белые шелковые трусики. Лэньер потрясенно смотрел на нее.
— Могли бы сказать и раньше, — укоризненно сказала она. — Все, что мешает вам здраво рассуждать, вредит нашей миссии.
Стянув через голову футболку, она запихнула одежду в карман на спинке сиденья.
Лэньер снял комбинезон, нервно поглядывая в сторону кабины. Карен устроилась на двух соседних сиденьях; замедление трубохода создавало некоторое, хотя и искаженное, чувство направления.
— Вы никогда не включали себя в общественный список, — заметила она, беря Гарри за руку и привлекая к себе. — Уверена, что не из-за излишней застенчивости.
Лэньер с отчаянно бьющимся сердцем дотронулся до ее груди и с нежностью провел тыльной стороной ладони по ее бедрам и животу.
— Мне никогда в жизни не был нужен, кто-то до такой степени, — признался он.
Кэрролсон поднялась по лесенке в середину салона. Фарли и Лэньер уже были одеты и сидели друг напротив друга.
— Еще десять минут, и мы на месте, — невозмутимо сообщила Ленора. Она на мгновение задержала взгляд на лице Фарли, а затем повернулась к Лэньеру: — Похоже, это такая же стена, как и предыдущая, но большей высоты и с более узким проходом — сто метров — вокруг сингулярности. Мы должны сделать те же тесты, что и раньше.
— Согласна, — сказала Фарли.
— Гарри… — начала Кэрролсон, пристально глядя на него.
— Что?
— Нет, ничего.
Она спустилась по лесенке и вернулась в кабину.
— Господи, мне стыдно, — пробормотал Лэньер.
— Почему? Потому что вы человек?
— У меня есть обязательства.
— На Камне нет никого, у кого бы их не было, — улыбнулась она. — Но с тех пор как я здесь, было столько обманывания…
Он невольно усмехнулся.
— Обмана.
— Неважно. Только не говорите, что вы этого не замечали!
Он покачал головой.
— Нет, я действительно ничего не замечал. Начальник обо всем узнает последним.
— Только если у начальника закрыты глаза. Сомневаюсь, что Хоффман оставляет подобное безнаказанным.
— Ладно, значит, я… Я не знаю. Я не стыдлив, но, может, слегка наивен.
— Вы вовсе не наивны. Фарли похлопала его по руке. — И не беспокойтесь. Вы все еще начальник.
Велигорский с трудом сохранял спокойствие. Он охрип и сильно вспотел, от него плохо пахло. Мирский почти жалел полковника.
Торжественно открылся вход в библиотеку третьей камеры, и Погодин с Притыкиным поторопили пленника несколькими хорошо рассчитанными толчками своих автоматов. Мирский неторопливо шел следом.
— Так вот где вы впустую тратили свое время! — крикнул через плечо Велигорский.
— Вы никогда здесь не были? — спросил Мирский, изображая удивление. — Я все же считал вас более любопытным.
— Это бессмысленно, — заявил Велигорский. — Здесь все забито американской пропагандой. Зачем зря терять время?
Мирский громко рассмеялся — больше от злости, чем от веселья.
— Бедный вы сукин сын, — сказал он. — Те, кто построил этот космический корабль, не в большей степени американцы, чем вы и я.
Они остановились перед рядами кресел и хромированных капель.
— Если вы меня убьете, Белозерский и Языков вполне готовы продолжить дело, — сказал Велигорский.
— Я не собираюсь вас убивать. Мы нужны друг другу. Я хочу, чтобы вы сели.
Велигорский стоял, трясясь, словно продрогший пес.
— Кресло вас не съест, — успокаивал Погодин, снова подталкивая его.
— Вы не сможете промыть мне мозги! — взревел полковник.
— Нет. Но, может быть, я смогу обучить вас. Сядьте.
Велигорский медленно опустился в ближайшее кресло, со страхом глядя на каплю.
— Вы хотите заставить меня читать? Очень глупо.
Мирский обошел кресло сзади и протянул руку, чтобы открыть крышку пульта.
— Хотите научиться говорить по-английски, по-французски, по-немецки?
Велигорский не ответил.
— Нет? Тогда, может быть, немного истории? Не с американской точки зрения — с точки зрения наших потомков. Русских, переживших Гибель.
— Меня это не интересует, — сказал Велигорский; отражение его бледного мокрого лица в капле представляло собой почти целиком один большой нос.
— Это то, что американцы скрывали от нас, — пояснил Мирский. — Разве не ваш долг — познакомиться с сокровищем, за которое мы боролись? Ваше руководство не может этого сделать. Они мертвы или скоро будут мертвы. Вся Земля будет покрыта дымом в течение многих лет. Миллионы погибнут от голода или замерзнут. К концу десятилетия в живых останется менее десяти миллионов наших соотечественников.
— Вы несете чушь. — Велигорский вытер лицо рукавом.
— Наши потомки построили этот корабль, — сказал Мирский. — Это не пропаганда. Звучит фантастично, но это правда, Велигорский, и все наши ссоры друг с другом не могут скрыть ее. Мы тренировались и прилетели сюда, и сражались, и погибали, чтобы найти эту правду. Вы будете предателем, если отвернетесь от нее.
— Вы предлагаете поделиться властью? — поинтересовался Велигорский, глядя на него.
Мирский выругался себе под нос и повернулся к аппарату.
— Он будет говорить с вами по-русски, — сказал он. — Он ответит на ваши вопросы и научит вас, как им пользоваться. Теперь спрашивайте.
Велигорский широко раскрытыми глазами смотрел на плавающий перед ним библиотечный символ.
— Спрашивайте.
— С чего я должен начать?
— Начните с нашего прошлого. С того, что учили в школе.
Символ превратился в вопросительный знак.
— Расскажите мне… — Велигорский посмотрел на Мирского.
— Продолжайте. Это не больно, но это увлекает.
— Расскажите о Николае I.
— Это неинтересно, — возразил Мирский. — Слишком далекое прошлое. Попросите его рассказать о великих стратегических планах Советской Армии с 1960 по 2005 годы. — Он улыбнулся. — Вас это никогда не интересовало?
— Расскажите мне… об этом, — попросил Велигорский.
Библиотека бесшумно вела поиск и упорядочение информации; множество разноцветных символов мелькало перед глазами. Потом начался сеанс.
