— Как он умер?
— Погиб во время третьего мятежа южных провинций. Я не помню подробностей. Это было 67 лет назад.
— Какая разница в возрасте! Это не помешает счастливому браку? — Эмили разбирал смех, близкий к истерическому. Клайренс молча ждал, пока она успокоится. — Нет, дедушка, вы сошли с ума! На кой черт вам это надо? Я бы еще поняла, если бы речь шла о _в_а_ш_е_м_ сыне. Но неужели для Питера Мак-Дугласа — да покоится он в мире — нельзя подыскать другую невесту?
— Именно потому, что речь идет не о моем сыне, я хочу, чтобы хотя бы мать принадлежала к роду Клайренсов. И не вижу в этом ничего смешного. В конце концов, если отбросить болтовню о демократии, Клайренсы входят в число тех, кто реально правит земной цивилизацией. Почему бы им не править двумя расами?
— Воюя друг с другом.
— Война — удел подданных, а властители за их спиной могут сотрудничать и торговать.
— Кстати, о сотрудничестве и торговле. Я благодарю вас за предложенную честь, но боюсь, что вынуждена от нее отказаться. И я уверена, что мой отец возместит вам с лихвой все понесенные расходы, если вы отпустите меня домой. Это может оказаться выгодной для вас сделкой.
— Нет, Эмили. Твой отец ничего не знает и не узнает ни обо мне, ни о твоем теперешнем положении. В отношении тебя у меня вполне определенные планы, а за последние 80 лет я не привык отступать от своих планов.
— Ну, допустим, я соглашусь. Что ожидает меня после рождения наследника?
— В твоем распоряжении будет целая планета на периферии, в закрытой для полетов зоне. Хороший климат и все блага цивилизации. Ни одного коррингартца — все обслуживание автоматизировано. Свободный доступ к различной информации — находясь там, ты все равно ничего не разгласишь, зато получишь почти неограниченный доступ к знаниям двух цивилизаций.
— И, разумеется, я буду заточена там пожизненно?
— Ты сможешь вернуться в земную зону в любой момент. По первому требованию тебя доставят на одну из ваших удаленных планет и высадят вблизи земной колонии.
— Вот как?
— Но, разумеется, предварительно вся информация, начиная с момента вынужденной посадки на Вольфе-5, будет стерта из твоей памяти. На физическом уровне — нам нужна абсолютная гарантия. Ты знаешь, что это означает?
— В моей памяти появятся побочные провалы.
— Да — тем большие, чем больше стираемый период. Учитывая нормальную продолжительность беременности… Словом, я бы не советовал тебе возвращаться. В конце концов, на этой планете у тебя будет все, что может дать Земля — кроме человеческого общения, но без него прекрасно можно обойтись. Я, например, обхожусь уже не одно десятилетие.
— Ну уж нет! Я решительно против! Сотрите мои воспоминания сейчас и верните меня домой! Я вам не инкубатор наследников!
— Прошу тебя, не надо сцен. Это омерзительно и бесполезно. У тебя просто нет выбора, и со временем ты примиришься с этим.
— Никогда! — воскликнула Эмили со всей яростью уроженки свободной страны. — Ничего у вас не выйдет, вы, чудовище… киборг… убийца… Я, — она вспомнила стандартную угрозу, которую в исторических фильмах беспомощные узницы обычно бросают в лицо тюремщикам, — я наложу на себя руки!
— Не надо сцен и театральной патетики, — на юношеском искусственном лице стодвадцатилетнего императора изобразилась гримаса скуки. — Ты не смогла бы этого сделать, даже если бы действительно верила в то, что говоришь. За тобой наблюдают каждую секунду.
— Даже когда… когда я в душе?
— Я сказал — каждую.
— Ну, дедушка, это уже редкое свинство!
— Только не думай, что моим офицерам это доставляет удовольствие, — искусственные губы презрительно скривились. — Напротив, я им сочувствую. Дело в том, что коррингартцы чрезвычайно брезгливы. Кстати, на их взгляд, земные женщины еще отвратительней земных мужчин.
— Мне кажется, вы и сами уже… коррингартец… — с ненавистью прошипела Эмили.
— Да, в последнее время я нередко замечаю, что они кажутся мне куда ближе, чем люди, — невозмутимо подтвердил Клайренс. — Но ты пойми, что я вовсе не желаю тебе зла. И тем более не хочу, чтобы ты желала зла моему принцу и причинила ему вред в период внутриутробного развития. Поэтому я дам тебе время спокойно подумать. Тебя доставят на базу на одной из планет… сходных с той, что я предложил тебе… Но, к сожалению, там твоя свобода будет ограничена. Ты сможешь связаться со мной в любое время, чтобы сообщить о своем согласии.
Роберт Уайт получил все, что хотел — за исключением лучеметов по периметру острова. «Вы забыли, как живут цивилизованные люди, — с усмешкой заявил ему представитель „Клайренс Энтерпрайзис“. — На Земле, как и во всем Ближнем Космосе, частным лицам запрещено владеть подобным оружием — даже в целях обороны. Мы поставим по периметру генераторы защитного поля с дистанционным отключением.» «На кой черт мне защита, которую можно отключить извне?» — возмутился Уайт. «Ну, это может сделать только полиция или аналогичные структуры. Вы ведь не собираетесь обороняться от полиции?» Роберт не собирался. Строго говоря, он вообще не думал, что ему придется обороняться от кого-либо; желание превратить остров в неприступную крепость было скорее капризом мизантропа, который слишком долго не мог насладиться свободой, независимостью и комфортным одиночеством. Но… уже на второй день после переселения на остров Роберт понял, что так и не обрел комфорта. Ему не давала покоя зыбкость его положения, возможность расторжения контракта через два года — а может, и раньше. Он не мог понять, для чего коррингартцам понадобилась Эмили; не меньше беспокоили его и замыслы ее отца, который, очевидно, не захочет смириться с невыгодной сделкой… Даже книги не могли отвлечь его от тяжелых мыслей. Роберт с мрачной усмешкой вспоминал старинную притчу о веселом бедняке, которому нечего терять, и несчастном богаче, усохшем от страха за свое добро. Тревога Уайта росла; что-то должно было случиться — и случилось. В один из дней загудел сигнал вызова видеофона. У Роберта похолодело в животе, словно перед встречей с неведомыми опасностями диких планет. На экране возник Клайренс.
— Хочу сообщить вам, что ваши каникулы подходят к концу, — без предисловий заявил он.
— Что это значит? — осведомился Уайт, старательно изображая спокойствие.
— Это значит, что ваша информация оказалась пустышкой. Мне не предъявлено никаких требований выкупа. Более того, самое тщательное наведение справок по разным каналам оказалось безрезультатным. Ни имперские власти, ни имперское военное командование ничего не знают о моей дочери.
