— Любитель урку нашелся, — буркнула она недовольно, — насколько я знаю, он всю войну просидел в Шамбале. Они там урку-то не видели! И не бомбили там почти. Как на курорте.
— Да брось ты, при чем здесь это, — возразил Клаус. Лорин посмотрела на него сузившимися глазами.
Клаус вздрогнул.
В этих глазах было то, к чему он привык и сам за последние годы — смерть, смерть, смерть, смерть, смерть.
— Ему нелегко, — сказал он, — видишь ли, его партнер… ему было не так просто найти кого-то. Сейчас и обычные амару-гетеросексуалы многие без пары — много наших погибло, а ведь когда проходит юношеский гормональный подъем, нам очень трудно найти партнера… Нико нашел Клода. Но Клод — не амару. Он обычный местный урку, француз… правда, до войны он получил образование, был, кажется, программистом. Но ты же знаешь, чего стоит образованность урку.
— Да уж, я бы предпочел жить в одиночестве, — вежливо заметил Каяри.
— И потом, например, его родители… конечно, мои вообще погибли в войну. Но его родители выжили, и его отец оказался амару. А мать — урку. И они живут в Алезии, не так уж далеко отсюда. В таких случаях, конечно, не вопрос, дают дом, и эти урку — жены, мужья, родственники амару — дальше спокойно живут в городе. Не рассыплется же город из-за нескольких десятков урку, которые в нем как-то интегрируются. Но… я бы сказал, положение Нико очень непростое. Меня не удивляет, что он так… повстанчески настроен.
— Он не хальту, — вдруг произнесла Лорин сдавленным голосом, — он не был с нами. И не знает. Не понимает, что это такое.
Она неожиданно встала и сбросила с плеча руку Каяри. Пошла к выходу из зала. Мужчины переглянулись.
— Беременные в самом деле сильно меняются, — сказал Клаус, — вот когда Алиса…
Каяри помотал головой.
— Нет, Клаус. Она права. Ты не знаешь, что она пережила. Кое-что мы пережили с ней вместе… знаешь, когда земля и небо вокруг — все перемешано, и все горит, и никакого выхода нет. Вообще нигде. Только огонь, огонь и огонь. Или когда ты вылезаешь из-под развалин, и видишь такое черно-серое поле, равномерно покрытое обугленными короткими чурбаками, досками… и понимаешь, что большая часть этих чурбаков — на самом деле бывшие человеческие тела. И они до горизонта. И когда три года вообще не было солнца. Вообще никогда не было.
Он говорил без всякого надрыва, спокойно, как будто рассказывал о приятно проведенном отпуске.
— Или когда ты один на один с озверевшей бандой, и у тебя шесть патронов, а их два десятка. Это Лорин так попала, но мы успели вовремя… Или когда мы два месяца пили несколько литров воды на троих. Или когда мы защищали Эрех — помнишь, когда урку осознали сам факт отделения, и пошли атаки на имата по всему миру… Ты знаешь, что у нее пол-ноги сожжено, и на левой руке нет пальцев. Это все тогда. Или когда из ее отряда, а она же командовала тогда, осталась только она, тяжело раненная, и еще один мальчик… а шестнадцать человек, шестнадцать амару полегло.
— Бог ты мой, — пробормотал Клаус, — но тебе-то еще больше досталось, нет?
— Трудно судить, кому больше. Ей тоже, как видишь, досталось сполна. Какая разница, кому больше, кому меньше… И вот приходит такой тип, просидевший всю войну в тихом месте, и начинает объяснять, какие урку на самом деле хорошие.
— Перестань, Каяри. Нико врач. И он работал врачом все это время.
— Я понимаю, — согласился Каяри, — я просто объясняю, что чувствует Лорин.
Он встал.
— Извини, Клаус, хотелось с тобой пообщаться, но она и вправду сейчас… я должен быть с ней.
Клаус проводил его взглядом. Каяри подошел к Лорин, одиноко сидевшей на краешке стула, обнял ее. Лорин не шевельнулась. Каяри положил руку ей на живот…
Клаус вздохнул и поднялся, увидев остальных друзей из чикка-хальту — Майту, Явана и Хайлли. Они по-прежнему были вместе. Клаус пожал ребятам руки.
— Ну как вам тут в Аварике?
— Тут неплохо, — ответила Хайлли, — но мы еще не осмотрелись. Мы ведь поступили в распоряжение Инти, она нас сразу погнала в инспекционную поездку по деревням. Мы только три марки осмотрели! Но мне уже надолго хватит. А всего регион Аварика охватывает двести сорок шесть урканских поселков. Включая, кстати, Лютецию!
— Что поделаешь, — пожал плечами Клаус, — нас очень мало. Даже учитывая, что урку сильно повыбило. В Европе заложены шесть новых городов, это не считая русских и славянских земель. Пришлось Европу поделить на регионы, и каждый регион подчинить одному из городов.
— Это все как-то не очень хорошо выглядит, — заметил Ван, — хотя у нас в Лаккамири немногим лучше, но там всегда было мало людей…
Майта притащил несколько бокалов и старательно разливал фаноа.
— Почему же не хорошо? — спросил Клаус.
— Да жутко — такое количество урку! Причем все земли здесь зараженные, это не Сибирь.
— Ну не все. Мы расчистили довольно много полей для урку, они уже в состоянии кормить себя сами. Разводят какой-то скот.
— А ну как они опять начнут нападать на Аварик? Пусть у них нет хива и лан-полей — их слишком много! Они нас запрут в городе, мы и носа не высунем.
— А зачем нам высовывать нос? — спросил Майта, — у нас-то в городе есть все необходимое для жизни. И никакой радиации под лан-полем. Мы в принципе можем годами отсюда не вылезать. Мы если отсюда выходим — так чисто в гуманитарных целях. Помочь урку, поддержать, лечить, кормить… наладить их социальную жизнь.
— Ну и потом, — добавил Клаус, — это как раз ваша задача. Вы же теперь относитесь к гарнизону Аварика, будете сопровождать наших специалистов, обеспечивать защиту и прикрытие.
— Я сама учиться хочу, — недовольно сказала Хайлли, — я же собиралась быть астрофизиком. А Ван — электронщиком.
— Одно другому не мешает, — рассудительно ответил Майта, — военные дежурства — это общественные работы, каждый должен приносить какую-то конкретную пользу городу. А учиться… я вот филологией занимаюсь, как и собирался. Всему свое время, все успеем.
— Да, — кивнул Клаус, — теперь у нас сколько угодно времени.
— Давайте же выпьем за это! — провозгласил Майта, раздавая бокалы.
— За что — за это?
— Ну за это!
— За ваши будущие успехи! За ваше будущее! То есть за наше, — уточнил Клаус.
Ребята чокнулись и выпили.
— А ты чем занимаешься, Клаус? — полюбопытствовала Хайлли.
— Я, как обычно, занимаюсь агентурно-дипломатической деятельностью, — ухмыльнулся тот, — так уж привык. Считай, двенадцать лет уже… Содержание работы, конечно, сильно изменилось. Сначала я ездил по виллам миллиардеров, по экзотическим островам, бывал в Вашингтоне, Париже, Лондоне… Потом, в начале войны я уже стал в Белый дом ходить как на работу. Был связующим звеном между мировым координационным советом маллку и Западным блоком. А дальше — чем дольше шла война, тем мельче рыба мне попадалась. Сейчас же я обеспечиваю контакт с Временным Европейским Правительством в Берне.
