В шкафу было тесно, темно и пахло нафталином. Разыскав спрятанную под ворохом белья бутылку портвейна, Старков с облегчением обнаружил, что тот не проявляет признаков жизни, и сделал глоток прямо из горлышка для успокоения нервов, после чего завернулся в старый макинтош и погрузился в размышления.
«Вот так аниматор, ёпперный театр!» — подумал он, подглядывая в замочную скважину. Орех, видимо, присвоил себе генеральский чин и теперь пытался сколотить регулярную армию из дикой картошки. Макароны, примостившись на гардинах, с аппетитом объедали герань. Коврижки во главе с пирогом отрабатывали сложные фигуры высшего пилотажа, а патрульное звено печенья барражировало на бреющем, над самым ковром. Липкие сгустки варенья, таская на себе банки, как улитка — раковину, ползали по стенам, оставляя разноцветные следы. Из ванной выскользнуло щупальце кальмара, схватило зазевавшееся печенье и скрылось. Послышалось чавканье. «Вот попал, так попал! — ошарашено думал Старков, — Что же делать-то?»
Поразмыслив, он решил дозвониться до Сёмы, для чего предпринял вылазку к телефону. На полпути его перехватил пирог и обстрелял вишневыми косточками. Схватив телефон в охапку, Старков еле пробился обратно через картофельную засаду. У самого шкафа его чуть не захватил врасплох большой зефирный торт-камикадзе, метивший ему в лицо, но промахнулся и попал в арбуз. Последний грохнулся на пол, раскололся и затих.
«Торт зефирный! — ругался Старков, яростно накручивая телефонный диск. — Мерзкий торт!»
— Алле! Сёма, ты? — крикнул Старков, когда тот взял трубку, — Приезжай скорее — тут такое творится!
— А в чем де… — послышалось в ответ, и телефон умолк. Приоткрыв дверцу, Старков увидел, что зловредный орех перекусил шнур.
До приезда Сёмы Старков с мрачным торжеством наблюдал в щёлку сложный ритуал похорон арбуза. Павшего героя с почестями возложили на расписной жостовский поднос и утащили на кухню. Загрохотал мусоропровод. Останки торта постигла та же участь.
В это время в дверь позвонили.
— Открыто! — крикнул Старков, глядя в щёлочку.
Ничего не подозревающий Сёма прошел в комнату, где сразу поскользнулся на масле и был атакован картошкой, коврижками и вареньем. Схватив поднос, Старков бросился на помощь, прикрываясь им от печенья, как щитом.
— Сёма! — крикнул он. — Скорее сюда! Ореха не боись — он не бешеный, просто его дядя привез!
Однако предупреждение запоздало, и Сёма был зверски искусан злосчастным кокосом. Обезумевший от ужаса, Сёма еле вырвался из квартиры, добежал до ближайшей больницы, где потребовал поставить ему прививку от бешенства, поскольку его искусал кокосовый орех.
— А с чего вы взяли, что орех был бешеный? — спросил врач, нажимая кнопку и вызывая санитаров.
— Дык, поскольку он — орех, постольку он бешеный, а поскольку постольку, постольку поскольку, то есть… э-ээ…
— Все ясно, — сказал доктор. — Мы вас спасем. У нас никаких орехов вы не увидите, это я вам обещаю.
И Сёму увезли.
После долгих и продолжительных боёв Старков оставил прихожую, кухню, спальню и кладовку. Утратив последнюю связь с внешним миром, он заперся в шкафу и занялся разработкой планов. Порывшись в памяти и не найдя нужных заклинаний, он решил попросту съесть мятежные продукты.
Это оказалось делом нелегким. Кальмар, правда, уже отловил и съел к этому времени почти все печенье, зато остальная провизия стала более осторожной. Открыто осмеливался нападать один лишь орех, остальные ограничивались партизанскими набегами. Раздобыв во время очередной вылазки спиннинг, Старков весь следующий день отлавливал зловредный кокос. Орех оказался очень жадным и бросался на все, что блестело, но при этом неизменно обрывал леску. Старков терял блесну за блесной, а орех теперь щеголял в роскошном наборе орденов и медалей, словно генерал при всех регалиях. Выручил Старкова случай. В кармане старых школьных брюк, что висели в шкафу, обнаружился увесистый пакетик с магниевым порошком, припрятанный Старковым от родителей еще в детстве. Тряхнув стариной, Старков соорудил самодельный магниевый взрыв-пакет, завернул его в блестящую конфетную фольгу, поджег и подбросил ореху. Тот сглотнул наживку и через минуту взлетел на воздух.
К пятнице, измотав противника в предшествующих боях, Старков перешел в наступление. Обезглавленная армия продуктов дрогнула и стала отступать; на прежних позициях остался один лишь кальмар — он заперся в ванной, как в бункере и брызгался оттуда рассолом. Картошку Старков загнал в духовку и благополучно там запек. Макароны объелись геранью, заплесневели и скончались. Вооружившись дедушкиным палашом (дедушка был ветераном Бородина), он порубил на лету все коврижки и съел их за завтраком.
А вот варенье поймать так и не удалось — оно все время ускользало из рук. Отчаявшись, Старков применил бактериологическое оружие и рассыпал по комнате пачку дрожжей. Варенье, почувствовав неладное, залезло в банки и закрылось крышками, но дрожжи сделали свое черное дело, и через пару дней все банки повзрывались.
Победа была полной. Даже кальмар капитулировал — Старков перекрыл ему воду, и тот, засолившись, стал прекрасной закуской.
Прибравшись в квартире, Старков решил отпраздновать это событие, снял с антресолей ящик молдавского розового и тут услышал стук в окно. Оказалось, вернулся Потапыч. Выглядел он отдохнувшим, благоухал кахетинским и шашлыками, и к тому же здорово раздался вширь.
Скушав кальмара под портвешок, осовевший филин поплелся спать, но был атакован засохшим вишневым пирогом, который все это время прятался под подушкой.
— Отстань, ублюдко, — добродушно сказал Потапыч, забираясь на кровать. Пирог, к немалому изумлению Старкова, грохнулся на пол и больше не двинулся.
Так было найдено универсальное заклинание против зомби, впоследствии названное «Формулой Потапыча-Старкова». Правда, действовало оно только в том случае, когда маг выпил розового портвейна.
«Ветер Ахтыгата»
На следующее утро проспавшийся Старков решил-таки наконец напасть на цитадель графа Дракулы и обрушить на нее всю свою магическую мощь. Филин, основательно подогретый портвейном, всячески подзуживал новоявленного колдуна и требовал поскорее отправляться в путь. Кстати, именно Потапыч предложил лететь по воздуху, мотивируя это тем, что так, мол, веселее.
Облачившись в стеганный узбекский халат и дедушкину чалму (дедушка был факиром), Старков влез на крышу и стал петь тягучее заклинание, призывая волшебный ветер. Бороду, необходимую для полетов, он отрастил еще раньше, опять же, по наущению Потапыча. Допев заклинание до конца, Старков был подхвачен мощным порывом и растворился в ночи.
