Произошел взрыв в баке с кислородом. Через пробоину под огромным напором убегал сжатый газ. Струя раскручивала «патронташ» звездолета в какой-то совершенно ненужной плоскости, рискуя уронить «Нинью» на Солнце или как минимум сбить ориентацию двигателей, необходимую для выхода из облета. В командном отсеке непрерывно менялось направление силы тяготения, в главном мониторе Солнце устроило дикую пляску.
Думать было некогда.
Пока Юра кувыркался посреди отсека, пытаясь сообразить, в какую сторону возвращаться к панели управления, пока приходил в себя ударившийся об «пол» Карло и трясла хорошенькой головкой крепко вцепившаяся в поручни Фата, я воевал с борткомпьютером, требуя сбросить поврежденный бак.
— Там треть запасов всего кислорода, — отбивался звездолет. — Подтвердите сброс.
— Проверь, откуда у нас опасное ускорение! — неожиданно для самого себя потребовал я.
— Поняла. Сбрасываю.
Цистерны отлетели с двух сторон «Ниньи» — сверкнули на прощание и помчались в жаркую печь звезды.
— Стабилизирую вращение, — сообщил звездолет. — Время выхода на расчетные величины — девять минут.
— Пит, — выдохнул Юрка и одним прыжком исчез в шахте, ведущей в жилые отсеки.
— Что это было? — спросила Хива.
— Мефеорит? — неразборчиво пробурчал Карло. Подвигал рукой нижнюю челюсть, похлопал слева. Шумно повозился языком под нижней губой.
— Разгерметизация? — Я начал проверять состояние систем, чтобы оценить последствия катастрофы.
— Нет, — ответила «Нинья».
— Повреждение соседних «баков»?
— Нулевое.
— Сбой траектории?
— Незначительный.
— А что было во второй цистерне? Ты зачем ее сбросила?
— Из-за неравномерного распределения груза по периметру корабля могла возникнуть неустойчивость вращения. Кислород.
— И фам фоже?! — ужаснулся «гном».
— А чем мы теперь дышать будем? — побелела Фата.
— Кислорода тоже был тройной запас. Третьим баком и будем, нам немного надо — только восполнять тот, что связывается углекислотой и выводится за борт, — успокоил и. — К тому же Юрка «ферму» наладит, вообще «лишний» кислород не понадобится. Водорослей хватит. А система защиты от разгерметизации нам все равно не нужна.
— А что это такое? — заинтересовался Карло, восстановив дикцию.
— Если появится пробоина, «Нинья» начнет нагнетать воздух с той же скоростью, с которой он будет уходить в космос. При условии средних размеров пробоины времени должно хватить на то, чтобы все успели покинуть поврежденный отсек. Его изолируют и отправят роботов на починку.
— А могут изолировать вместе с кем-нибудь? Если примут за убитого?
— Нет, — вмешался звездолет. — Поскольку я не могу гарантированно определить, жив человек или нет, двери не закрываются, пока в отсеке находится хоть один член экипажа. В любом состоянии.
— «Нинья»? — оборвал я объяснения. — Еще повреждения?
— Солнечные батареи подлежат восстановлению максимум на тридцать процентов. Рекомендовано сократить энергопотребление до минимума, пока не будет достигнута расчетная скорость в половину эс. Прогнозируемый запас электричества составит меньше шестидесяти процентов от расчетного.
— А из-за чего взрыв был? — спросил «гном». — Метеорит?
— Метеориты отклоняются электромагнитным «коконом», — ответил звездолет. — Наиболее вероятная причина — перегрев.
— То есть третий бак может тоже… бабахнуть? — прошептала Кристи, приложив ладонь к горлу.
— Будем надеяться на лучшее, — проворчал я.
— Если все произошло действительно так, то вероятность взрыва — пятьдесят три процента, — вежливо сообщил корабль.
— «Нинья», мы переходим в кают-компанию, — сказал я. — Надо решать. Опять.
Пит, к счастью, не пострадал. Его облило водой из аквариума — но кот страдал от жары и душ ему пошел только на пользу. К тому же куда-то девалась пара рыбок, а глядя на довольную усатую морду, заподозрить можно было что угодно.
Пит, мокрый и взъерошенный, притопал вслед за Юрой, уселся на своей циновке и принялся вылизываться.
Звездолет приглушил свет по всему кораблю. В панорамный иллюминатор заглядывало апокалиптическое небо, с багровым оттенком близкого Солнца, с проколами звезд.
— Можем сейчас включить ускорение, — сказал я. — Мы быстро уйдем от опасности перегрева оставшегося кислорода, но поставим крест на полете к Альфе Кентавра.
— Я против, — сказал Карло.
— Я тоже, — кивнула Кристи. — Летим дальше.
Согласно мяукнул Пит, отвлекшись на секунду от рыжей шубки.
— А если рванет? — мрачно спросил бортврач.
— Перейдем в один из взлетно-посадочных модулей, — ответил я. — Там запас кислорода на трое суток. Как раз до Земли долететь. Если не хватит одного, теоретически, должны выжить во втором.
— А если произойдет авария с этим баком во время перелета?
— А если, а если, — передразнила Хива. — А если…
— Дура! — неожиданно рявкнул Юра так, что все вздрогнули. Кот недовольно оглянулся на крик. — Ты вообще соображаешь?! Если что-то случится там, то все! Только морфий искать и вкатывать лошадиную дозу, чтоб не мучиться! Герман…
— Мы и собирались лететь на оранжерее, — напомнил я.
— Опять эти чертовы водоросли! — заорал «монгол». — А если они вымрут сразу за гелиопаузой?!
— Вернемся, — спокойно ответил я, внимательно разглядывая напарника. — Кислорода в баке должно хватить на весь перелет. Если оранжерея заработает, то он и будет аварийным запасом. Через полгода разгона вернемся к обсуждению этого вопроса. Проверим работу «фермы». Если появятся сомнения, развернем «Нинью». Возражения есть? Возражений нет.
Карло хмыкнул. Юра стремительно развернулся к нему на носках, и мне показалось, что сейчас придется разнимать драку. «Монгол» сдержался, яростно отмахнулся рукой и выбежал из кают-компании. Пит проводил его взглядом, посмотрел на нас и разлегся на циновке, постукивая хвостом, настороженно прислушиваясь. Потом неохотно поднялся и поплелся за бортврачом. Неожиданно вышла Кристина.
«Гном» опять хмыкнул. Посмотрел на тускло горящую лампу.
— А из-за чего солнечные батареи накрылись?
— Из-за рывка. И потом еще помотало немного, — отозвался я. Посмотрел в непонимающие глаза, горящие над рыжей бородой, решил, что лучше сразу объяснить подробнее. — Для облегчения веса отказались от каркасной структуры батарей. Это как на воздушном змее…
— Не дурак, — буркнул Карло.
— У нас батареи, как и на старом звездолете, типа «Солнышко». Берутся длинные «дорожки», одним концом прикреплены к «Нинье», на втором размещены небольшие грузы. Когда мы раскручиваемся, груз разматывает всю «дорожку» и держит в натянутом состоянии. Если посмотреть сверху — получится, что у звездолета куча длинных «лучей». Сам материал — тончайшая пленка. Когда рвануло, корабль бросило в сторону, потом нарушилась точность вращения — в итоге большая часть «лучей» погибла.
— Интересно было послушать, — поблагодарил журналист, повернулся к камере и начал комментировать последние события. — Наш совет сорвался. Из-за нервного напряжения, из-за аварии, которую можно назвать катастрофой, у одного из членов экипажа случился срыв. Не будем его осуждать, ситуация на самом деле складывается безрадостная. Или рискнуть — и, вполне возможно, погибнуть. Или признать поражение, но зато остаться в живых. Что выбрали бы вы? Связаться с нашей студией можно…
Мне стало не столько мерзко, сколько просто навалилась усталость. Фата играет, Карло готов выпрыгнуть в космос без скафандра, лишь бы не упали его чертовы рейтинги…
— Капитан? — тихо спросила «Нинья».
— Продолжаем полет.
Вполуха слушая, как «гном» общается со зрителями, я сидел в кресле, вглядываясь в цифры риска взрыва в последней цистерне с кислородом. Звездолет понял — выводил вместе с тысячными, и постоянное уменьшение цифр придавало немного бодрости.
— Да будьте людьми! — резко ворвался голос зрителя. — Сверните в Солнце! У меня несколько тысяч сгорает! Лучше вы сгорите! Я вам памятники поставлю! А?!
