– Лицо, – пожал плечами старик. – Я смотрел на твое лицо. Раз я рисую, значит, должен и видеть.
– И что же ты увидел?
Старик слегка пожал плечами и не ответил. Пришлось продолжать Семену:
– Прости, я, наверное, опять говорю глупости. Значит, чтобы жить среди Людей, не нужно становиться таким, как все?
– Нужно или ненужно – кому? Каждый становится тем, кем он может стать. Тем, кто может многое, приходится выбирать.
– Послушай, Художник! Объясни мне… Или выгони за бестолковость! Вот я откуда-то к вам свалился, и вы признали меня за человека. Если я здесь вообще ничего не стану делать: буду лежать целыми днями и рассматривать облака на небе, – меня не прогонят? Не заставят работать? Будут давать пищу?
– А ты хочешь жить именно так? – заинтересовался Художник. – Правда? И сможешь?
– Ну-у… Не знаю… – растерялся Семен.
Художник приподнял светильник и всмотрелся в лицо собеседника.
– Нет, не сможешь, – разочарованно сказал он. – Не получится из тебя Смотрящего На Облака. Ты – воин. Больше, чем на половину. Если только доживешь до старости… Но в Среднем мире тропы воинов коротки.
– Смотрящий На Облака?!
Старик так и не опустил светильник. Казалось, он не слова слушает, а считывает тонкую мимику лица, может быть, читает по глазам.
– Почему ты так удивлен? Такие люди, как и художники, рождаются не в каждом поколении. Но ты сказал правильно: наверное, остальные живут для того, чтобы было от кого появиться таким людям.
– Н-ну-у… э-э… Охотники убивают зверей, женщины готовят пищу и рожают детей, старейшины решают, как жить Людям, художник рисует, косторез… А что делает Смотрящий?
– Смотрит.
– Но зачем?!
– Чтобы понять.
– Понять ЧТО?! И какая от этого может быть польза Людям?
– Ты как ребенок, Семхон, – покачал головой Художник. – Смотрящий На Облака может понять что-то новое о бытии – Высшем или Низшем. А может и не понять – как это угадать заранее? Положив в колчан новую стрелу, никто не может знать, убьет она зверя или уйдет навсегда в пустоту. Это совсем не значит, что ее не нужно было делать. С пустым колчаном ты не сможешь ни попасть в цель, ни промахнуться.
– Ну… а если такой человек что-то поймет, но не сможет объяснить Людям? Или они не смогут понять?
– Что ж, зверь часто уходит, унося стрелу в своем теле. Это означает лишь, что он не станет добычей стрелка. Его съедят псы или волки, а охотник сделает новую стрелу.
– Бр-р! – честно признался Семен, и Художник поощрил его улыбкой. – Я несколько дней смотрел на жизнь людей вашего Рода. Мне казалось, я почти понял ее. А ты все перевернул с ног на голову.
– Может быть, ты просто неправильно определил положение того и другого? Есть старая притча о слепом человеке, который долго щупал ствол дерева и пытался понять, почему он покрыт волосами.
– Почему же?
– Потому что это был не ствол, а нога мамонта.
– Ох-хо-хо… – вздохнул Семен. – Похоже, мне придется начинать думать с самого начала. Слушай, а может быть, все дело в том, что я не прошел посвящения? Точнее, прошел, конечно, но растерял память. Старейшины говорили, что есть какие-то тайны, не знать которые нельзя. Что вроде как вновь проходить обряд мне не обязательно, но нужно как-то сообщить их мне. Горностай обещал подумать…
– Тайн бытия много. Низшие известны всем взрослым, а высшие…
– Доступны немногим?
– НУЖНЫ немногим. В том и проблема с тобой, пришедшим из будущего, – понять, каков твой уровень посвящения. И дать тебе его.
– Вот даже как?! А если я и нижними не владею, то как вы сможете определить мой верхний уровень?
– Спрашивай, – пожал плечами старик, – и все станет ясно.
– Все что угодно?! И никто не будет смеяться?
– Похоже, ты боишься чужого смеха больше, чем оружия… – Художник помолчал, потом закончил: – И наверное, правильно делаешь. Но через это нужно пройти. Или не проходить – это твой выбор.
– Что ж, – улыбнулся Семен, – тогда я сделаю его! Можешь смеяться надо мной, можешь обзывать глупцом – я все равно в это не поверю, потому что знаю, кто самый умный и самый красивый в Среднем мире!
Старик прищурился, всматриваясь в его улыбку:
– Да, ты на самом деле не хочешь быть как все. Ты действительно считаешь себя одним из лучших. Но сомневаешься. И всю жизнь доказываешь это себе и другим. Или только себе?
– Послушай, Художник, – смутился Семен, – я, честно говоря, как-то не задумывался. Это так важно?
– Конечно. От этого зависит твой уровень посвящения. Ты должен знать ответ хотя бы для себя. И тогда поймешь, о чем нужно спрашивать.
– Но кое-что я уже понимаю. Можно?
– Да.
– Почему рисунки в пещере? Снаружи много хороших поверхностей, там люди могли бы все время видеть их.
– Рисунки не для людей. Не для живых людей. Здесь нет ничего такого, чего они не могли бы видеть сами, пребывая в Среднем мире.
– Тогда для кого?!
– Для тех, кто ушел в прошлое. Для тех, кто остался в Нижнем мире.
– Для умерших?
– Для живущих в Нижнем мире. Я даю им то, чего они лишены.
– Животных и охоту на них?
– Красоту жизни этого мира. Передать им степь и горы, леса и реки я не могу – только красоту.
В попытке понять две эти короткие фразы у Семена чуть крыша не съехала. «Ну, почему мои бывшие современники считают, что эти люди обходились словарем Эллочки-Людоедки?! Тут же черт ногу сломит! Словом „красота“ можно лишь приблизительно перевести обширное и емкое понятие – нечто вроде квинтэссенции, животворящей сущности бытия. Таких терминов, как „лес“, „горы“, „степь“, „реки“, просто не существует, а есть обозначение как бы основного, фонового проявления материального мира. И в довершение всего, местоимение „я“ использовано не в единственном числе, но и не во множественном – понимай, как хочешь: множество „я“ или дискретное „мы“. С такими понятиями, как „Нижний“, „Средний“ и „Верхний“ миры, можно только свыкнуться, приняв за аксиому их условность, поскольку на самом деле ни один из них не выше другого и не ниже. Вплетенные в них представления о „прошлом“ и „будущем“ вообще понять без бутылки невозможно, поскольку то и другое существует как бы одновременно – при весьма своеобразном представлении о „времени“, разумеется».
В общем, осмысление услышанного Семен решил оставить на потом и задал следующий вопрос:
– Люди, как я понял, редко убивают мамонтов. Но их рисунков очень много. Вы обкладываете жилища их челюстями, подпираете кровли их бивнями, накрываете уходящих в другой мир их костями, чтобы они смогли вернуться. С этими существами связана какая-то тайна?
– Тайна есть у всякого сущего. Известное одному перестает быть для него тайной, оставаясь ею для другого. Черный Бизон рассказал, что ты знаешь многое. С чего начинается тайна для тебя?
