Диего пригляделся:
– Энергичный вход в атаку. Батман по моей рапире. И моментальный перевод клинка на мою вооруженную руку. Если скорость позволяет – в корпус. Мне кажется, у красного больше свободы в маневре, а значит, в дистанции.
– Ваша рапира длиннее.
– Чистая правда.
– На любую его атаку у вас пройдет контратака в оппозицию.
– Я не так самоуверен.
– Укол фиксируется нейтрализатором, как сильное повреждение. В то время как основная масса режущих ударов…
– Укол, скорее всего, не остановит взбешенного бойца. Я видел, как пронзенный насквозь боец с саблей завершал удар, и боец с рапирой падал с разрубленной головой.
– И я видел, – честное слово, не будь мар Дахан гематром, он бы рассмеялся. – Саблист оставался на ногах, удерживая тридцать килограммов, подвешенных к туловищу. А рапирист падал, не удержав тех же тридцати килограммов, зафиксированных на голове. Боюсь, вы правы.
Диего машинально положил ладонь на эфес рапиры. На территории спорткомплекса он мог носить оружие не в опостылевшем чехле, а на поясе, чуя бедром привычную тяжесть. Временами маэстро казалось, что ему отрубили часть тела, дали всласть прочувствовать собственную ущербность, и теперь вернули утраченное. Биопротезы, вспомнил он. Биопротезы, заменяющие руки дону Фернану.
Будь ты проклят, убийца.
Маэстро знал, что потерял больше, чем просто часть тела. Душа, сердце – их вынули, оставив взамен черную щемящую пустоту. Велика Ойкумена, но есть ли протезы, способные возместить такую потерю?! Господи, во власть твою предаю себя… Ненавижу турнир, сказал Диего без слов. Бойцы, судьи, тренеры, зрители – они ни в чем не виноваты, но я ненавижу их: всех вместе и каждого по отдельности. Они отвлекают меня от единственной оставшейся мне в жизни цели. На время турнира я вынужден прекратить тренировки. На время турнира Эзра Дахан перестал заниматься со мной. Когда же все это закончится?! Вынужденная пауза между выдохом и вдохом – сколько можно, я задыхаюсь…
– Почему вы здесь? – спросил он.
Гематр повернулся к собеседнику лицом. Кажется, Диего сумел его удивить. Во всяком случае, мар Дахан ответил вопросом на вопрос:
– А где я, по вашему, должен быть?
– С командой. Им скоро выступать.
– Зачем мне быть с командой?
– Полагаю, вам следует настроить их на победу. Кто, если не вы?!
Эзра Дахан долго молчал.
– Я вам уже говорил, – наконец произнес он, – что кое в чем вы лучше меня. Повторю еще раз: лучше. Я – гематр, мар Пераль. Я могу проанализировать ситуацию, дать совет, изложить перспективы. Но я никого не могу настроить на победу. Для этого требуется не разум, а чувства. Мой анализ сейчас пойдет во вред спортсменам. Даже спортсменам-гематрам – во вред, и только. Мои рассуждения охладят их пыл. Я бы скорее попросил вас настроить команду на победу. Но и вы не сумеете этого сделать. Хотите, я объясню – почему?
– Не хочу, – быстро возразил Диего.
– Отчего же? Я прекрасно умею анализировать чужое поведение. Особенно если в нем присутствует конфликтный момент.
– Спасибо, не нужно.
– Значит, мы поняли друг друга. Вы поддерживаете связь с вашим отцом?
– Нет.
– Напрасно. У вас чудесный отец, – сухость, с которой мар Дахан озвучил комплимент, поразила Диего больнее, чем маэстро рассчитывал. – Когда свяжетесь, спросите у него, насколько банален сюжет мести. У героя убивают возлюбленную, герой много тренируется и в финале мстит убийце, используя накопленное мастерство. Если хотите, я могу посчитать, сколько раз этот сюжетный ход использовался в киноиндустрии и арт-трансе. Итоговая цифра вам понравится. Но все-таки спросите у отца – Луис Пераль лучше меня объяснит, почему этот путь ведет к провалу спектакля.
Черт возьми, оценил Диего. Да ведь он волнуется! Он почти кричит. Язвит, высмеивает, пытается разрушить броню собеседника. Жаль, что все его попытки – пустое занятие. Насмешкой не воскресить мертвеца. Всеми дарами судьбы – нет, не воскресить.
– Благодарю вас, мар Дахан, – Диего поклонился гематру. – Благодарю, маэстро. Я обязательно свяжусь с отцом. Вы напомнили мне о сыновнем долге.
На этих словах его толкнули.
IV– Результаты им!
Крисп вжал голову в плечи, сгорбившись за портативным терминалом. Три активированные голосферы висели перед ним, как три воздушных шарика на общей ниточке.
– Срочно им! Горит им!
Крисп притворился деталью интерьера.
– В заднице у них горит!
Обер-манипулярий Эрлия Ульпия бушевала. Металась по номеру разъяренной львицей, шипела, рычала и сверкала очами. Крисп впервые видел ее такой. Он очень жалел, что в комплект их шпионского снаряжения не входит комбинезон с генератором камуфляжной иллюзии, в просторечии – «невидимка».
Еще больше он жалел, что родился на свет.
Пять минут назад Эрлия вернулась в номер после сеанса гиперсвязи с Октубераном; читай, с начальством. Конфиденциальность связи администрация «Тафари» гарантировала. Еще бы – за эдакие деньжищи! Плюс индивидуальная кодировка пакета, плюс роутеры на Октуберане, плюс… Куча разнообразных «плюсов». А в итоге вышел один сплошной «минус»: блондинка получила от шефа форменный разнос. Крисп понял это с порога – на сей раз Эрлия не сочла нужным сдерживаться. Номер экранировало конфидент-поле, что означало: никто ничего не услышит и не придет на помощь унтер-центуриону Вибию. Криспу живо представилось, как Эрлия в гневе разрывает его в клочья и скармливает кровавые ошметки довольно урчащему утилизатору.
Он проклял свое излишне живое воображение. Однако вскоре до Криспа дошло, что бешеная кошка не спешит впиваться когтями в беднягу. Даже ее яростный рык был адресован не ему.
– Дело на контроле! Нужен срочный результат! – Эрлия с наслаждением передразнила военного трибуна Планкуса. – А мы, значит, бездельники! Мы кивуши околачиваем! На курортах прохлаждаемся за казенный счет! Гематры, небось, над нами потешаются… Нет, ты понял? Гематры потешаются! Совсем из ума выжил, солдафон… Кстати, что насчет гематров? Засек наблюдение?
Вопросы Эрлия задала обычным деловым тоном. Резко остановившись посреди комнаты, она наконец обратила внимание на Криспа – словно только сейчас его заметила. «Уж лучше бы бушевала в пространство,» – с тоской подумал унтер-центурион. Он вспомнил, что обещал устроить Диего Пералю сцену ревности и не устроил. Поджилки затряслись, в желудке подтаял кусок льда. К счастью, следом Крисп вспомнил, что выход на сцену для него обозначался кодовым сигналом от Эрлии – сигналом, которого не было – и поджилки окрепли, а лед смерзся. Он не знал, почему Эрлия в последний момент отменила операцию «Ревнивец», и знать не хотел.
