– Какая погода! Как здорово!
– Значит, плывем?
– Немедленно! Сейчас же! Не теряя ни минуты! Дух ветра велит нам отправляться в путь, пока он отдыхает. Скоро он вновь соберется с силами, и мы должны постараться покинуть залив, не дожидаясь его возвращения. В лодку!
Буря утихла, и всем стало ясно, что долго откладывавшийся поход начался. Паукаруты опустели, с криками и смехом толпа окружила лодку. Ее извлекли из-под снега и на руках дотащили до воды. Могучие валы разбивались о берег, вздымая облака водяной пыли и далеко забегая на сушу. Громкие споры о том, как спустить лодку на воду, быстро закончились. При всеобщем согласии добровольцы на руках внесли лодку в прибой и удерживали там, хохоча и вопя всякий раз, как их окатывало холодной волной. Посадив троих путешественников на плечи, провожавшие мгновенно донесли их до лодки. Калалекв поднял парус в тот миг, когда последний из них оказался на борту. Лодка двинулась в море, а провожавшие под натиском волн отступили к берегу и, корчась от смеха, повалились на влажный песок. Армун только дивилась – она так и не могла до конца понять этих странных мохнатых охотников.
Ветер дул в основном с запада, и приходилось лавировать, чтобы продвигаться на юг и на запад. Калалекв знал, что к югу от них берег идет прямо от востока на запад и они не сумеют обогнуть крайний мыс, если будут держаться возле земли. Поглядывая на парус и на небо, он уводил шаткое маленькое суденышко подальше от берега.
Морская болезнь сразу же сразила Армун, и она отлеживалась на дне, покрываясь потом под мехами, которыми была укрыта. Керрику на этот раз волны были нипочем, и он помогал парамутану у паруса. Он улыбался и даже хохотал вместе с парамутаном, брызги замерзали на его шевелюре и бороде. Калалекв вполне разделял его энтузиазм, и только Армун понимала тот риск, на который они пошли, безумие их попытки. Но возвращаться не только поздно – немыслимо.
Хорошая погода – легкий ветер и чистое небо – продержалась два дня. А когда возвратилась буря, она была не так свирепа, как прежде. Они плыли три дня, наконец лед на снастях стал таким толстым, что пришлось высаживаться на берег, чтобы как следует сколоть его. Они вытащили лодку из воды подальше и, отбив лед, уселись у костра, разожженного Керриком, чтобы согреться и высушить насквозь промокшую одежду.
Мимо пристанища мургу они прошли в бурю и ничего не видели на берегу. Да они и не надеялись увидеть этих теплолюбивых тварей зимой, в ледяном северном море. Буря постепенно ослабевала, и лодочка медленно и упорно двигалась к югу вдоль скалистого побережья.
По утрам судно окутывал туман, а моросивший мелкий дождик заставлял путешественников мерзнуть сильнее, чем северные метели. Впереди из тумана выступил скалистый мыс; подгоняемые течением и ветром, они быстро приближались к нему. Нервно кусая губу, Керрик поглядывал то на карту, то на берег. Наверняка. Сомнений почти не было. Быстро повернувшись, он крикнул Калалекву:
– Возьми покруче на запад! Я уверен, что мы приближаемся к Генагле. Сильное течение может занести нас во внутреннее море.
– Неужели мы уже добрались? Изумительно! – восхитился Калалекв, с хохотом навалившись на рулевое весло и закрепив его, чтобы перевязать парус. – Вот посмотрю теперь: целый новый мир – и кругом одни мургу. А они тоже плавают в этих водах?
– Думаю, что не в это время года. Но когда мы пересечем устье Генагле, то подойдем к огромному Энтобану, где всегда тепло. Тогда нам придется соблюдать осторожность.
Мургу, иилане" – слова путались в его голове. Остров уже недалеко. И скоро он нападет на мургу, как они напали на тану, с другой стороны океана. Может быть, даже сегодня.
– Они же не вступают в бой, – гневно скалясь, сказал Херилак, – они не нападают, а, когда мы приближаемся, просто прячутся за своими ядовитыми стенами, где мы их не можем достать.
– Это мургу, и не стоит надеяться, что они будут воевать, как тану и саску, – ответил Саноне, вороша палкой костер.
Холодный ветерок унес вдаль взлетевшие искры. В зимние ночи даже в защищенной от ветра долине было прохладно, а тело его уже немолодо и не так тепло, как раньше. Потуже запахнувшись в плотную одежду, Саноне оглядел спящих. Бодрствовали только они с Херилаком.
– Они учатся, эти мургу, – с горечью вымолвил Херилак. – Прежде мы могли спокойно бить их по ночам, разить копьем и резать ножами. Но теперь к ним не подберешься ни днем, ни ночью. Они отсиживаются в укрытиях и делают переходы, лишь когда нас нет поблизости. И продвигаются вперед… медленно, но все ближе и ближе.
– Как далеко они от нас сегодня? – осведомился Саноне.
– Они окружают нас со всех сторон. Их еще не видно, но они кругом в четырех днях пути в любую сторону. В этом кольце есть разрывы, мургу наступают отдельными отрядами, но войско их стало неуязвимым. Когда мы нападаем на них, они прячутся за стенами и не трогаются с места. Но тем временем остальные подступают все ближе и ближе. И наступит день, когда все они окажутся здесь, охватят кольцом долину, и тогда нам придет конец.
– Надо уходить, пока из ловушки есть выход.
– Куда? – сверкая глазами в свете костра, возразил Херилак. – Разве от них спрячешься? Ты мандукто саску, тебе повинуются охотники и женщины. Знаешь ли ты место, куда можно увести их?
Поколебавшись, Саноне проговорил:
– На запад через пустыню. Говорят, что за ней есть вода и зеленая трава.
– Ты хочешь вести туда саску?
Затрещал огонь, в костре упало полено, и Саноне ответил не сразу:
– Нет, я не хочу уводить их из долины. Мы всегда жили здесь. И, если нам суждено умереть, мы умрем здесь.
– Я не хочу умирать, но я устал все время бежать. И мои саммады тоже. Если они согласятся уйти, я уведу их отсюда, но сомневаюсь, чтобы они решились на новый поход. Время бегства миновало. Рано или поздно придется остановиться и лицом к лицу встретить мургу. Пусть это случится скорее. Все мы устали.
– Вода в реке опустилась. Обычно дожди в горах в это время года наполняют ее до краев.
– Утром я возьму охотников, и мы разведаем, что случилось в горах. Тебе не кажется, что это работа мургу?
– Не знаю. Но мне страшно.
– Всем нам страшно, мандукто. Мургу приближаются словно зимняя метель – кто может остановить бурю? Одна из женщин заметила на краю обрыва зеленые лианы. Она не стала к ним подходить, потому что они выглядели, как те, что в ядовитой ограде мургу.
– Утесы высоки.
– Но лианы быстро растут. Когда я сплю, мне уже снится смертная песня. Знаешь ли ты, что это значит?
Саноне ответил холодной и мрачной усмешкой.
– Могучий Херилак, смысл своего сна ты знаешь и без толкований мандукто. Я тоже слышу смертные песни.
