— Ты сволочь, Патрик.
— Спокойной ночи, дурень.
— Я не дурень!
— Теперь точно дурень.
Он положил трубку и потянулся. Снова раздался звонок. Кто бы это мог быть в такую поздноту?
— Ну и тип ты, Холливэй, — сказал голос, который он никогда не слышал по телефону.
— Это ты, Инга? — холодея, спросил Патрик.
— Это я, шеф.
— О чём ты, Инга? — небрежно спросил он, торопливо откручивая решётку трубки.
— Не ковыряй свой аппарат. Жучка в нём нет. — ответила она. — Но я всё равно знаю о твоём разговоре с Монком.
Холливэй сорвал колпачок. Жучка в микрофоне не было.
— Ты почти обманул меня, Патрик.
— Вот как? — удивился он и проверил обойму.
— Не надо оружия, Красавчик. Я не человек, меня нельзя убить.
— Как ты назвала меня?!
— Габриэл Моррис, я позвонила тебе только затем, чтобы сказать тебе, что ты спишь и видишь сон. В твоём сне ты детектив Патрик Холливэй. А я твой Спутник.
— Ты меня обрадовала, я уж думал, что попался.
— Убийство было идеальным. Я сама бежала впереди паровоза и старалась помочь. Если бы я не была Спутником, то ни за что не догадалась. Как тебе удалось это, Красавчик? Как тебе удалось замаскироваться внутри личности Холливэя?
— А Холливэй и не должен мыслить, как преступник. Он честный, медлительный и консервативный тип, со старомодными принципами. Просто у него есть второе дно — это я. Скажи, Инга, такой примитивный сюжетец и такая нехилая подкладка!
— Откуда он взялся, этот Холливэй?
— Я его давно придумал, ещё в школе. На меня все умилялись: ах, какой красивый мальчик! Ах, ангелочек! Меня достало, что во мне видят лишь премилую мордашку и недалёкого компанейского парня. Я стал разыгрывать ковбоя, а про себя придумывал истории с двойным исходом. Возможно когда-нибудь я опубликую сборник детективов.
— Кто убил Терри?
— Монк, а я подтасовал факты, чтобы обвинение упало на Мозера. Теперь моя очередь задавать вопросы. Кто такой Спутник?
— Спутник Спящего. Существуют бессмертные и бестелесые существа, называемые Живые Души. Им интересно вступать в контакт с другими существами. Выпив из Источника Преображения, ты можешь воплотиться в любую свою мечту, стать тем, о ком мечтаешь. И твой Спутник — Живая душа, а также прочие Живые Души наполняют твой сон своим присутствием. Но, Спутник может и не быть в таком сне. Ты сам подсознательно выбираешь себе Спутника. Он такой же полноправный участник твоего сна, как и ты сам. Но, он обязан поставить тебя в известность о выборе. Ты можешь остаться во сне навечно и сотворить себе такую жизнь, как только пожелаешь, тогда твоё тело умрёт. А можешь выйти из сна.
— А если я останусь, ты будешь продолжать играть свою роль наивной дебютантки? Куда она ведёт? В постель? А, если я и правда этого желаю?
— Ты отвратителен, Моррис.
— Взаимно. Я возвращаюсь.
— Хотела бы я видеть, как с тебя однажды слетит вся спесь.
— Исполняйте, детектив. — насмешливо сказал он.
— Вали, подонок, куда хочешь!
— Пока, дурочка.
Отбой.
Далеко, почти на пределе видимости, едва шевелились две крохотных фигурки. Два человека уходили через пустыню, на юго-восток. Их будущее было неопределённо.
Лагерь пустовал, покинутый своими обитателями. Бесполезно стояли два внедорожника, засыпанные песками до середины колёс. Словно корабль, потрёпанный бурей, стоял со сваленным чехлом фургон, полный пластиковых баков и канистр. Шевелились под ветром разорванные палатки. Лежала складная мебель, коробки с консервами, армейскими пайками, склад пустых бутылок. Ветер неторопливо шевелил мусор. Хлопал дверью трейлер-лаборатория. Лагерь имел вид покинутого поля боя.
Из города вышла толпа додонов. Они несли копалки, корзины и мешки. Впереди шла шаария. Часть аборигенов спустилась в брошенный карьер, а остальные принялись неторопливо и методично складывать в мешки всё, что осталось в лагере. Они собирали бумаги, бутылки, пластиковые обёртки от пайков. Набивали мешки доверху и сносили к широкому карьеру, где экспедиция вела раскопки. Всю свою добычу туземцы высыпали в яму, как мусор, и снова отправлялись на сбор. Сносили коробки и ящики с находками, которыми так дорожил профессор.
Те, что работали в карьере, не обращали внимания на сыпавшийся рядом мусор. Они сосредоточенно и очень ловко освобождали от грунта тот артефакт, который так и не успел раскопать Мариуш Кондор.
Ещё одна группа принялась своими примитивными орудиями выкапывать яму перед джипом. Судя по её размерам, она предназначалась для погребения машины. Когда глубина окажется достаточной, додоны столкнут туда беспомощный и бесполезный внедорожник. Потом придёт очередь второй машины, потом — фургона, и последним похоронят трейлер. Наверно, они не первый раз проделывали такое, потому что делали своё дело неторопливо, чётко и без разговоров.
Шаария меж тем искала в палатках. И вот в одной из них она нашла лежащую в беспамятстве женщину. Это была Эдна. Всеми забытая, в спешке оставленная. Она уже не приходила в сознание.
Старуха позвала к себе бельмастого и велела вытащить женщину наружу. Шаария принялась трогать её за руки и прислушиваться к дыханию. Женщина была ещё жива, но сердце её работало слабо и неравномерно. Старуха забормотала что-то, достала из своей одежды маленькую тыквенную бутыль, осторожно вынула пробку и принялась вливать Эдне в рот слегка зеленоватую жидкость. Первая порция потекла по шее Эдны. Затем её воспалённые потрескавшиеся губы слегка раскрылись, пропуская воду.
— Пьёт. Хорошо, — удовлетворённо пробормотала шаария.
Она позвала двух сильных мужчин и велела отнести больную в каменную хижину, где жила.
Эдна пришла в себя и открыла глаза. Место показалось ей незнакомым. Она была ещё слишком слаба, чтобы много раздумывать над этим. Тело едва повиновалось ей. Эдна помнила лишь, что с ней произошло до того момента, как она отправилась в палатку, чтобы скрыть от студентов свою слабость. Дрожащими руками Эдна обыскала свою одежду. У неё была припрятана бутылка с водой для Маргарет и Аарона. Воды при ней не оказалось. Что со студентами? Она уже более осмысленно огляделась.
Тёмная каменная конура. Пучки трав на стенах. Закопчённый очаг. Ворох тряпья в углу, нищие циновки. Что же это такое? Где она? Тут её взгляд упал на чашу, стоящую на невысоком алтаре. Может, это вода? Надежда шевельнулась в душе Эдны. Она сделала усилие и продвинулась в ту сторону. От движения потемнело в глазах и бешено заколотилось сердце. Наступила страшная дурнота.
