— Мы что, проиграли войну?
— Нет, не проиграли, решающее сражение даже не началось. Я надеялся на скорую победу, но когда ты разоблачил Якадзуно и Галю, ситуация стала слишком неопределенной.
— Пожалуй, стоит разгласить немного секретной информации, — заявил Дзимбээ. — Я получил приказ выйти на переговоры через час после того, как отослал Багрову донесение об аресте Якадзуно. Судя по тону приказа, Багров был уверен, что ты готов начать говорить.
Ибрагим невесело усмехнулся.
— Я так и думал, — сказал он. — Я тоже открою большую тайну. За два часа до того, как ты позвонил, я получил приказ от Шефа. Он велел соглашаться на переговоры, если поступит предложение от братства, и еще он передал мне условия перемирия. Они были приняты Багровым в неизменном виде, без каких-либо поправок. Танака переслал ему файл и тут же пришел положительный ответ. Багров вообще не торговался! Можешь себе такое представить?
— Не могу. А вот объяснить, к сожалению, могу.
— Я тоже могу. К сожалению. Дзимбээ грязно выругался.
— У тебя тут бар есть? — спросил он.
— Есть, только я сейчас не пью. В том, чтобы иметь компьютер в башке, есть и свои недостатки.
— Анатолий иногда выпивает.
— Я тоже иногда выпиваю, но в некоторых режимах это противопоказано. Но ты выпей, тебе поможет.
Дзимбээ покопался в баре, выудил оттуда бутылку коньяка и собрался было открыть, но Ибрагим его остановил.
— Возьми-ка лучше бутыль из-под растворителя, — посоветовал он. — Там тоже коньяк, только лучше. Галя Козлова гнала.
— Та самая?
— Та самая. Она, вообще-то, биохимик по основной специальности, она вывела бактерию, которая направляет спиртовое брожение по коньячному пути.
— Как это?
— Вместо браги получается нормальный коньяк, только слабый, его еще перегнать надо.
— Коньяк не перегонкой делают, его в специальных бочках настаивают.
— У нас его делают перегонкой. Попробуй, очень рекомендую. Слушай, Дзимбээ, мне даже обидно, ты меня будто за сявку держишь. Не буду я тебя отравлять!
— Ты в самом деле мысли читаешь?
— Нет, только вазомоторные реакции. И еще я прокачиваю через эвристический блок вероятный ход мыслей собеседника. Наливай, не бойся.
Дзимбээ откупорил бутылку и опасливо принюхался. Опасение на его лице сменилось приятным удивлением, он налил себе граммов пятьдесят, еще раз принюхался и немедленно выпил.
— Отличный коньяк, — констатировал он. — Только это не совсем коньяк, тут какой-то привкус есть.
— По-моему, так даже лучше.
— Не буду спорить. Наверное, надо распробовать.
— Не увлекайся. Так что, главный вывод ты сам озвучишь или предоставишь мне?
— Лучше давай ты.
— Хорошо. Я считаю, что мой шеф и твой шеф договорились между собой.
— Это очевидно.
— Ты не понял. Я считаю, что они договорились очень давно, может быть, еще до революции.
— Как это?
— Очень просто. Ты не обратил внимания, откуда прибыла та партия капусты?
— Что значит откуда? С Земли, откуда же еще.
— Я имею в виду, из какого города здесь, на Деметре.
— Можно посмотреть.
— Посмотри при случае. Готов поспорить, что, если поднять все транспортные накладные, рано или поздно всплывет Перекоп.
— Какой еще Перекоп?
— Посмотри на карте. У тебя в мобиле есть карта планеты?
— Есть. Сейчас посмотрю… Ага, вижу. Но это же у черта на рогах!
— Смотря с какой стороны посмотреть. Если смотреть со спутника, хорошо видно, что на трассе Перекоп-Олимп время от времени появляются трейлеры.
— Да какая там трасса! В Перекопе дорога кончается.
— Блажен, кто верует. Сам подумай, зачем в этих морковкиных заговеньях поселок с тысячным населением?
— Понятия не имею. И зачем?
— Перекоп — пограничный поселок, к северу от него начинается территория, контролируемая сопротивлением.
До революции Перекоп был основной перевалочной базой наркотрафика, а сейчас через Перекоп идут грузы, которые сопротивление поставляет братству. Например, пища с Земли. Если не веришь, подними документы, убедись, я в свое время тоже не сразу поверил.
— Но это ерунда какая-то получается! Зачем твоему шефу кормить подчиненных моего шефа?
— А кто сказал, что у наших шефов не может быть общего начальника? Кстати, ты не получал инструкцию о том, как вести переговоры?
— Нет, а что?
— Я хотел сравнить два текста — тот, который получил я, и тот, которым пользуются твои коллеги. Я не удивлюсь, если там будут совпадать целые фразы.
— Нет, это ерунда получается. Какой-то Большой Хмырь устроил нашу революцию и тут же начал помогать вам, стравил нас в гражданской войне, а потом, когда разруха стала неотвратима, взял да и помирил нас. Мы как куклы в театре!
— Это не театр, Дзимбээ, тут все устроено не только ради развлечения. На самом деле это большая многоходовая комбинация. Знаешь, зачем Багрову нужно сопротивление?
— Зачем?
— А ты подумай. Кто виноват в том, что дела у вас идут так плохо? Почему на Деметре разруха, почему половина населения планеты ютится во временных лагерях и строит всякие заводы вместо того, чтобы жить как нормальные люди? Почему терраформинг закончился, едва успев начаться? Все очень просто — во всем виновато сопротивление, да еще ящеры, которых оно науськивает. Любому тоталитарному режиму нужен враг, ведь когда есть враг, легче заставить народ затянуть пояса и ни о чем не думать. Почему все так плохо? Потому что враг не дремлет. Сам подумай, если бы нас не было, как бы народ отреагировал на трудовую мобилизацию?
— Ты серьезно считаешь, что Багров строит тоталитарное общество?
— Он его уже построил. Поправка — не Багров, а те, кто за ним стоит.
— А зачем это нужно тем, кто за ним стоит? Они фанатики?
— Фанатики не прячутся за чужой идеологией. Они ведь не настоящие леннонцы.
— Тогда зачем им все это нужно? Заработать денег?
— Боюсь, деньги их не интересуют. Их интересует только власть.
— Но зачем? Я еще понимаю — иметь верховную власть в нормальной развитой стране. Но зачем быть властелином большой помойки? Какое в этом удовольствие?
— Для нас с тобой — никакого, а некоторым нравится. Если бы таких людей не было, империи распадались бы куда медленнее. У тех, кто стоит за Багровым, есть ясная цель — абсолютная власть над целой планетой. Ты когда-нибудь играл в стратегические игры?
— Намекаешь, что кто-то тащится от того, что играет с настоящей планетой?
— Возможно. А может, у них есть и другая цель, идущая еще дальше. Не знаю. Я точно знаю одно, мы с тобой — марионетки в чужих руках. Тебе нравится быть марионеткой?
