Его чемодан быстро и грамотно обыскали. Что же они искали? При данных обстоятельствах можно было дать только один ответ: они искали доказательства. Вор не стал бы так аккуратно паковать чемодан снова. Скорее всего, он бы разбросал вещи по всему номеру, срывая свою злость за то, что ничего ценного в чемодане не было. Только при официальном обыске могли так стараться скрыть свое деяние.
Он проверил замки — взламывались ли они, но замки работали легко и четко. А не ошибся ли он? Может, чемодан просто трясло в дороге и вещи слегка сдвинулись? Или же полиция Хенбери уже начала действовать?
Следующие несколько минут он провел, тщательно осматривая комнату, пытаясь найти окурок, небрежно сброшенный табачный пепел или что-нибудь еще в этом роде, что могло бы свидетельствовать о непрошеных гостях. Он ничего не нашел. И кровать, и платяной шкаф были в порядке — никаких признаков обыска. Никаких доказательств, если не считать, что его запасной галстук был сложен слева направо, а не наоборот, а пачка воротничков лежала кончиками вперед, а не назад.
Затем он боком подошел к окну и, скрываясь за занавеской, долго наблюдал за улицей напротив отеля, пытаясь понять, находится ли отель под наблюдением. Это тоже ни к чему не привело. Прохожих было много, но, насколько он заметил, никто из них не прошел в течение этих двадцати минут мимо отеля дважды, никто также не проявил к отелю повышенного интереса.
Конечно, тому, кто официально наблюдает за отелем, не обязательно шляться снаружи. Он вполне может находиться в самом отеле, сидеть в холле и с невинным видом изображать, что кого-то ждет, или сидеть за стойкой с видом отдыхающего клерка. Брансон пошел вниз взглянуть, что там происходит. В холле было пусто, только две престарелые леди оживленно что-то обсуждали; ни одна из них не походила на полицейского, преследующего убийцу. За стойкой сидел дежурный. Это был очень тощий парень, который мог бы влезть в одну полицейскую порточину. Брансон подошел к нему.
— Меня никто не спрашивал, пока меня не было?
— Нет, мистер Брансон.
— А кому-нибудь показывали мою комнату?
— Насколько я знаю, нет.
— Гм…
— Что-нибудь не в порядке? — спросил клерк, уставившись на него.
— Ничего особенного. Просто у меня такое чувство, что кто-то побывал в моей комнате.
— Что-нибудь пропало? — спросил клерк, напрягаясь в предчувствии неприятностей.
— Нет, нет, ничего.
Клерк заметно расслабился.
— Может быть, уборщица?
— Возможно.
Брансон в растерянности опустил глаза. Перед его носом оказалась раскрытая регистрационная книга; она была развернута в сторону клерка, но Брансон мог вполне четко видеть последнюю запись. То, что строка была для него вверх ногами, вызвало только небольшую задержку в прочтении. Он растерянно уставился в книгу, в то время как его глаза тревожно сообщали мозгу о своей находке.
«Джозеф Рирдон, комната № 13».
— Спасибо, — поблагодарил он клерка.
Брансон быстро поднялся наверх, закрылся в номере и сел на кровать, судорожно сжимая и разжимая пальцы и пытаясь представить, сколько может быть в мире Рирдонов. Не исключено, шесть или семь тысяч, возможно, даже десять или больше. Он этого не знал и не мог сказать даже приблизительно. К тому же долговязый с острыми глазами шпик из института не обязательно должен быть Джозефом. Он мог быть Дадли, или Мортимером, или еще кем-нибудь, только не Джозефом
И все равно, это было неприятное совпадение. Равно как случайная встреча с ним на станции перед отъездом. Да еще подозрение, что его чемодан здесь обыскивали, как только в отель прибыл Рирдон.
Он почтя решил оплатить счет и уехать, уехать не совсем из города, а переехать куда-нибудь в пригород и там провести ночь. Это, конечно, непросто. В Хенбери только два отеля, а ходить сейчас по улицам в поисках дома, где можно снять жилье, слишком поздно.
Была, конечно, и альтернатива. Какое-то время Брансон поиграл с этой мыслью, как загнанная крыса с мыслью атаковать терьера. Он может пойти в тринадцатую комнату, постучать в дверь и встретиться лицом к лицу с Рирдоном. Если парень окажется незнакомцем, то все нормально.
«Извините, я ошибся комнатой».
Но если это окажется тот самый Рирдон, то у Брансона будут наготове несколько вопросов, как только тот откроет дверь.
«Какого черта ты здесь делаешь? С чего это ты меня преследуешь?»
Да, это должно сработать. Рирдон не сможет обвинить его в чем-либо, не имея доказательств. А если бы такие доказательства существовали, то он, Брансон, был бы уже арестован. То, что еще никто не сумел найти достаточно доказательств, дало ему преимущество, хотя и временное.
Исполненный решимости, он вышел в коридор, поспешил к двери с номером тринадцать и громко постучал. Брансон был в полной готовности закатить сцену, если в дверях покажется знакомое лицо. Он постучал еще раз, более громко и нетерпеливо. Ответа не было. Он приложил ухо к замочной скважине: за дверью не было слышно ни звука. Тишина. Комната была пуста. Попробовал открыть дверь, но ему не повезло: дверь была заперта.
В конце коридора послышались шаги; Брансон метнулся к своей комнате, нырнул в нее, но оставил дверь слегка приоткрытой, а сам стал наблюдать за коридором через шелку. Крупный, с большим животом мужчина прошел мимо комнаты тринадцать и проследовал к выходу. Брансон закрыл свою дверь, сел на кровать и стал задумчиво смотреть на чемодан.
В конце концов для большей безопасности он подставил под ручку двери стул, долго изучал в окно улицу, стараясь найти соглядатаев, и, не обнаружив ничего подозрительного, лег спать. Но с тем же успехом он мог всю ночь прогулять по улице — результат был бы тот же. Он скучал по Дороти и детям; представляя их в мыслях, пытался догадаться, что они сейчас делают, и отгадать, когда он снова увидит их. Час за часом Брансон лежал, находясь в странном состоянии, которое можно было определить как нечто среднее между бодрствованием и полузабытьем. Иногда он погружался в царство каких-то кошмарных снов, из которых его выводил малейший посторонний звук. К рассвету он был совершенно разбитый, с опухшими глазами.
В восемь тридцать утра, едва редакция «Хенбери газет» успела открыться, он был уже там. Возвратившись в отель с огромной кипой газет, Брансон оставил их в номере и спустился завтракать. В столовой около дюжины людей ели и болтали, но среди них не было никого, кого бы он смог опознать. Брансон подумал, что любого из них можно было назвать Рирдоном — и клерка, и крупного мужчину, и кого угодно, кроме двух старых дев.
