Мы с Ари шли вплотную за Мин-са. Потеряйся здесь — и конец. Ужас перед «концом света», каким казалась эта пропасть черноты, давил на мозг, и от паники меня удерживала только близость Ари.
Плохо соображая, где мы и что происходит, я покорно брел за проводником, упорно смотрел под ноги и концентрировался на каждом шаге. Дождя здесь не было, он будто растворился в черноте, но сырая мгла точно так же висела между стенами и балками. Насквозь мокрая одежда гадко облегала тело, обжигала холодными прикосновениями.
Дом, где обитал бог, оказался одной из лачуг, слепленных в бесконечном лабиринте. Мин-са довел нас до нее и лишь промолвил: «Здесь». Входить внутрь он явно не желал. Мне же было все равно. Коли бог живет в такой лачуге, то вряд его фамилия Громовержец, и заходить к нему можно запросто.
В темноте я нащупал неровную стену, чуть дальше рука провалилась в закрывающий вход сырой полог. Пригнув голову, я зашел внутрь, Ари вслед за мной.
На секунду мне показалось, что я вернулся на Землю. Секунда прошла, вместе с ней и обман, но то первое впечатление запомнилось навсегда.
Теплый желтый свет озарял небольшую комнатку, разделенную тонкой полупрозрачной ширмой. Было тихо, ночной невидимый шум остался снаружи. У входа, в левом углу, громоздились оранжевые студенистые цилиндры, сваленные кучей. Справа на стене висела большая штука, напоминающая оберег, — сложное переплетение тонких палочек, образующих паутинистую картину из пересекающихся кругов. Однако самым необычным было не это. Дальше за ширмой, где и находилась, собственно, жилая часть помещения, у стены виднелись две покосившиеся стопки книг. Именно их вид вырвал из подсознания образ Земли, воспоминание о родном доме. Это были именно книги, ошибиться я не мог. Увесистые томики, старые издания: темные неровные листы казались толстыми, углы сношены. Сердце стукнуло раз, другой… Но надежда встретить здесь кого-то с Земли умерла почти сразу… Наткнись я здесь на парочку детективов — тогда да, можно было начинать вопить от радости. Но две стопки старинных книг никто из землян в космос не брал однозначно. И, значит, не стоило травить душу… Но все-таки книги! И пусть тут же валялись странные цилиндры, пусть снаружи остался непонятливый ен-чун со сбившейся резкостью облика. Если в мире делают книги, то от мира можно добиться понимания.
К нам никто не вышел, из-за ширмы не доносилось ни звука.
— На всякий случай всем здрасте, — неуверенно промолвил я.
Переглянувшись, мы с Ари осторожно прошли вперед.
Богов оказалось целых два. Один, закинув руки за голову, валялся на груде хлама, покрывающей чистый пол комнатки. Второй сидел прямо на полу и возился с Длинной черной трубой-палкой. О двух богах ен-чун не предупреждал.
Они походили на монахов: коричневые широкие балахоны производили стандартное впечатление. Два монаха в заброшенной хижине. Но стоило лежащему на кровати повернуть голову — и я замер, затаив дыхание.
Из- под нависающего капюшона вперилась в меня безликая выпуклая маска. Маска расплывалась сетью неровных колец и походила на срез дерева, уходящий вниз под складки рясы. Ни вырезов для глаз, ничего.
Сидящий на полу тоже поднял голову, — и я шагнул назад, оттолкнув Ари. Вторая точно такая же деревянная морда уставилась на меня. Их одинаковость пугала. Еще больше пугало их безмолвие.
Они не издали ни звука. Желтые безглазые деревяшки пялились на меня, полускрытые тенью капюшонов.
Сердце тяжело ударило в ребра, я с трудом подавил желание немедленно удрать отсюда подобру-поздорову. Выдерживать «взгляд» древоликих дальше стало невозможно.
— Мне нужен Т-ли. — Я громко сглотнул.
Сидящий на полу опустил голову и снова стал возиться с черной трубкой. Она вдруг вздыбилась в его руках, расщепившись на туманный сноп тончайших стержней, — и тут же схлопнулась обратно. Древоликий издал неясный звук.
Не подав виду, что удивлен таким фокусом, я повернулся к лежащему монаху. Похоже, Т-ли — это все-так он.
— Мы… — Я прокашлялся. — Нам посоветовали вам обратиться. У нас пара вопросов… Простите, если мы помешали. — Я вдруг подумал, что мы и вправд вломились незваными ночью. — Мы можем и завтр прийти. Днем. Или вечером. Просто…
— Не надо днем. — Древоликий не спеша поднял с и сел. Именно не спеша. Дернись он хоть чуть порезче, и я бы дернулся назад, к выходу. В то же время движения его не были нарочно затянуты, не изображали де-ланую лень и спокойствие. Роста он, как и напарник, был небольшого, пониже меня, хотя и заметно выше ен-чунов.
Ари взяла меня за руку. Я повернулся к ней и тихо спросил:
— Остаемся?
— Да, — прошептала она.
Потоптавшись, подождав, не скажут ли боги еще что-нибудь, я решил уточнить на всякий случай:
— Вы Т-ли? — спросил я.
— Мы не сможем вам помочь, — заявил второй древоликий, с палкой.
Вот как! Мы даже еще вопросов не задали. А у парня уже и ответ есть. Но я и глазом не моргнул. Эти существа вызывали во мне непонятное напряжение. Будто я встретился с президентом за чашкой чая. Вроде и ситуация простая, да и поговорить найдется о чем, но мозг усиленно работает и контролируешь себя по максимуму.
— Тогда хоть расскажите, в чем загвоздка, — ответил я осторожно.
— Нет загвоздок. — Древоликий на груде хлама проговорил слово чуть более растянуто, чем остальные. — Все, что вам говорили, — правда.
— В таком случае мне любопытны нюансы, — тихо сказал я после секундной паузы. За эту секунду я вспомнил бредни ен-чунов, понял, что древоликий их знает. Но раз так, и он такой умный, то и знать должен намного больше.
— С удовольствием. Только подскажите, с чего начать. Нюансов слишком много.
Вот сволочь! Все это походило на игру: кто тут самый умный. Будь я дома, выспавшийся, сыграл бы в такую игру с удовольствием. Но сейчас мне было не до игр. Поскольку лучший способ борьбы с тайнами — искренность, к ней я и прибегнул. С ходу, не отвлекаясь на предисловия и объяснения, я выложил нашу с Ари историю.
Рассказал про Землю, скупо. Есть-де планета, там я Жил. Потом про войну. Поехали-де на войну, большая битва была. Потом взрыв случился, куда-то забросило нас. Где мы сейчас — не знаем, хотим в родные края вернуться.
После рассказа воцарилась долгая пауза. Второй древоликий продолжал возиться с трубой, Т-ли молчал. Я начал нервничать, когда он наконец заговорил.
— Я не могу помочь, — сказал он. — Это замкнуты мир, и отсюда нельзя выбраться. Я сам не могу. «И пришел Эй-сан, — звук голоса изменился, зазвучал широкш и ярко, — и собрал всех богов. Пустынен мир, сказал он, и нет покоя обитателям его. В бесплодных мукам проходит жизнь и исчезает потухшей искрой. И по! строили боги тысячу башен, и открыли дорогу из начали в конец. Всплыла из бездны Черута-ра, и три Сохаба-рш подняли из океана Землю. Заполнился мир, заполнились дороги, и родилась новая жизнь, и возвращается! она туда, откуда пришла…» — Он остановился.
