Ствол излучателя, подпирающий потолочное перекрытие шахты, уже целую секунду своими концами врезался в мягкую сталь балки и постамента. Материал орудия наверняка был достаточно твердым, чтобы выдержать тяжесть даже в несколько раз большую, но на самых концах пригодились бы дополнительные опоры.
- Что бы случилось, - спросил я у Раниэля, - если бы кто-то из здешних случайно остался в городе? Получается, что он не смог бы пробраться в убежище. - Я указал жестом головы на решетку. - Прутья заделаны в стенку глубоко. Чтобы прорваться, нужен разве что танк.
- Это уже не имеет никакого значения, - ответил тот. - Нас всего лишь закрыли на ключ. А из сегмента в город есть еще два прохода. Они даже более известны, чем этот. Я их сам видел. Выход одного из каналов ведет в подвал какого-то небоскреба, а второго - на газон разворотного круга.
Где-то до трех ночи я провел в полусне. И все это время у меня в ушах звенели последние слова Раниэля. И под их влиянием мне приснились несколько чудесных событий. К примеру, я представил, будто какое-то дружественное нам создание подплыла к нам со стороны мира статуй и разрезало ацетиленовой горелкой все прутья; потом совершенно иной бред: мне приснилось, будто наступило долго ожидаемое состояние невесомости, и среди летающей в воздухе мебели зависли тела Алина с Сентом, которые, желая хоть как-то умолить рассерженное божество, ничего не осознавая от ужаса, как можно скорее открыли двери нашей камеры и, приглашая нас выйти, отбивали перед нами земные поклоны.
Во время триумфального похода по коридору я проснулся окончательно и попал прямиком в грубые объятия действительности:
- Через три часа за вами придут.
Я приподнял голову: это Коорец, которому не спалось, отмерил время до ожидающей меня сессии суда присяжных роботов.
Я приложил разгоряченную щеку к луже на полу возле своей головы. Еще в полночь, когда Раниэль вылил воду на Коореца, брызги приклеили мне к лицу какой-то затоптанный листок. Тогда я сдул его с носа. Тот перевернулся и упал на расстоянии ладони. В моем поле зрения он лежал уже часа три, поэтому - обездвиженный веревкой - я глядел на него по неизбежности, но видел лишь белое пятно. Теперь же я глянул на него чуть ли не в сотый раз, и внезапно мои глаза сфокусировались на нем. Чтобы разобраться в нем мне понадобилось несколько минут.
- Слушайте, - дрожащим голосом шепнул я. - Мы спасены!
Коорец пихнул локтем Раниэля в бок:
- Придется сунуть ему в рот кляп, потому что будет доставать нас до самого утра.
- Мы спасены, - повторил я. - Есть идея. Только развяжите меня.
Коорец приблизился ко мне, держа в руках грязную тряпку. Он хотел сунуть ее мне в рот, но Раниэль схватил со стола какой-то предмет и заступил дорогу.
- Прочь! - прошипел он, багровея от гнева, при этом замахнулся кулаком, в котором держал разбитую на конце крупную ампулу.
Для Коореца это не было достаточно убедительным аргументом, поскольку при росте почти в два метра он весил более ста килограммов. Но отблеск острого конца ампулы и цвет вытекающей оттуда жидкости что-то напомнили ему, и он остановился.
- Еще мгновение, и у нас тут прибавится новый препарат! - продолжил Раниэль тем же тоном, только на октаву выше. - И препаратом этим станете вы. Разве не видите, что у него не поступает кровь к мозгу, вот он и сходит с ума от боли. Я его развяжу, и ему полегчает.
Он присел рядом и развязал меня.
Мы выйдем отсюда, благодаря невольной помощи Уневориса, - сказал я после того, как хоть немного расправил кости.
И я прочитал им вслух содержание листка:
Коменданту убежища,
генералу Бакли
4-III, 21-00
Давид Уневорис.
Рапорт четвертый.
Касается не идентифицированного шара из помещения Н-5, называемого
Комнатой Теней.
Шар по всей поверхности одинаково твердый, как и статуи девочки,
собаки и мыши. Помимо того, как и они, он абсолютно черный. Диаметр шара
составляет пол метра. Шар катится очень медленно, зато обладает
гигантской массой. На коротком отрезке я тормозил его движущимся
динамометром. Зная значение приложенной силы, время длительности
равномерно замедленного движения, начальную и конечную скорость на пути
торможения, я вычислил, что инерционная масса шара достигает двенадцати
тысяч тонн! В городе статуй шар весил бы тысячу двести килограммов.
Вывод: шар выполнен из материала голода с удельным весом,
соответствующим платине.
В данный момент - после незначительного изменения импульса - шар
катится в сторону топчана со скоростью трех миллиметров в секунду.
- Катится? - буркнул Коорец, когда я закончил читать. Он уселся на черном шаре, который опирался на стенку напротив зеркала. - Этого совершенно не видно.
- Вы не поняли, - попытался объяснить я. - Шар лежит там спокойно уже три дня. Рапорт касается ситуации, имевшей место четвертого марта. Уневорис размышлял о ней в девять вечера, еще до первого моего визита в комнату теней. Я же пришел сюда сразу после него.
- И какое мне до этого дело?
- Да нет, вас это должно интересовать, поскольку, с помощью этого шара мы сейчас разобъем решетку и, проплыв через город ко второму каналу, попадем в камеру крота, который поднимет нас к людям. Вы уже поняли? Мы воспользуемся шаром как мощным тараном.
Раниэль схватился с топчана. Коорец все так же глядел на меня с недоверием:
- Но ведь он же весит двенадцать тысяч тонн! Как вы там прочитали? А это вес крупного судна.
- Вовсе нет. Я прочитал, что шар обладает массой в двенадцать тысяч тонн. А это уже нечто иное, особенно в наших физических условиях. Мне это известно давно, точно так же, как и статуям, что случайно забрели сюда через зеркало. Эта масса подчиняется воздействию лишь гравитационного поля города. А напряженность этого поля составляет всего одну десятую микрона на секунду в квадрате, точно так же, как и там. Говоря практически, нам придется преодолеть лишь ее громадную инерцию. Если же нам удастся разогнать ее до скорости десять сантиметров в секунду, даже крепчайшие прутья решетки разойдутся от удара. Ведь вся работа, которую мы выполним относительно шара, втроем толкая его изо всех сил от стены до зеркала, то есть, на пути около десятка метров, что займет у нас несколько минут - будет отдана возле цели всего за секунду. А отношение работы ко времени - это мощность. Возле зеркала шар будет иметь кинетическую энергию, сравнимую с энергией пушечного снаряда. Опять же, даже трение шара о пол нам не будет мешать. Смотрите.
Я склонился над шаром и ухватил его руками. Через несколько минут подъема без чьей-либо помощи, я поднял его на высоту груди. Там я выпустил его из рук. Шар повис в воздухе.
