За дверью перегораживала все свободное пространство неподвижная фигура в белом халате и маске на пол лица.
Женщина прижалась к стене. Что же я наделала? Билась истеричная мысль. На глаза непроизвольно навернулись слезы.
— Не надо так расстраиваться, девушка, — подчеркнуто вежливо заметил Лазарь. — Раз вы здесь, значит, Паша узнал-таки про фотографию.
— Он здесь не при чем! — воскликнула Светлана. — Что вам надо?
— От вас ничего, — притворно удивился Лазарь.
Он полистал альбом, застыл на раскрытой странице.
— 10-А класс, — нараспев сказал он. — Здесь мы еще все вместе. Сашка Дивулин, Громов, я и Мышка. Вы что не знали, что Мышковецкий был нашим одноклассником? Ой, я проболтался! — он сделал дурашливую гримасу, которая впрочем, быстро погасла, и он заорал, заставив ее вздрогнуть. — Но он сразу бы догадался, стоило ему видеть эту фотографию! Господи, зачем я связался с этим умником? С другими и проблем не было!
Но впрочем, он быстро взял себя в руки.
— Я вас напугал, извините. Но вы меня очень разозлили, вы должны понять, — он заморозил ее одним взглядом. — Я убью вас всех. По очереди. Возьмите смену белья, чтобы вас похоронили в чистом, и поехали. Нам пора трогаться.
Их было 18!
Восемнадцать авторов в разное время заключивших контракты с Абросимовым.
Дальнейшие события как под копирку. Огромные тиражи, которых никто не видел, и вполне реальные деньги за реализацию.
По самым грубым прикидкам полковника Колесникова подобным образом Абросимов отмыл порядка 30 миллионов долларов.
— А где остальные 3 миллиарда? Банк Матросова где?
Абросимов был хитрый лис. Долго с одним автором не работал.
Обычно следовало расторжение контракта, и автор, которого никто и знать не знал, втихаря спивался, умирал, вешался. Короче, исчезал по факту рождения. Гиб. Но без криминала. Только естественные причины. Или уж если убивали, то и убийца был тут же. Готовенький. Короче, не подкопаешься.
Нет, Лазаря трогать еще рано.
Вот когда он доберется до Султанова, вот тогда его и надо брать. С поличным. Тогда он все выложит. И про банк Матросова выложит. Тут мы их всех и возьмем. Всю их шайку-лейку.
Колесникова охватил подъем, который сошел на нет, когда ему доложили, что наружка потеряла Абросимова.
— Что значит, потеряла? — закричал он. — Погон хотите лишиться? Вы мне всю операцию срываете! Найти и доложить!
У Венички реквизировали старую, еще с активных писательских времен "Волгу". Сам он, прознав, что крепко проштрафился против Лазаря, и что хозяин с минуты на минуту будет здесь, сбежал еще раньше.
Кое-как уместившись, они отъехали через улицу и остановились в соседнем дворе. Так что их не было видно, но подъезд Венички просматривался.
"Скорая" приехала спустя 10 минут. Могли и не успеть, подумал паша. Поймав красноречивый взгляд Сорокина, он понял, что друга посетили те же мысли.
В подъезд решительно вошли три "шкафа" в белом.
— Куда они могут ее повезти? — спросил Паша.
— Я думаю, в Пропащий лес, — озвучил Сорокин опять-таки его мысль.
— Вы говорите о моей маме! — со слезами в голосе воскликнула Оксана.
— Мы ее выручим!
— Кто это мы? Надо в милицию звонить?
— Нам пока нечего сказать. Вот узнаем точно, что она там, тогда позвоним.
— Вы все врете! Вы не звоните, потому что вас самих арестуют!
— Это тоже верно.
— Тогда я сама позвоню! Дайте мне телефон!
Телефон функционировал только у Сорокина, у остальных сели аккумуляторы, но он его не отдал.
— Хорошо, я попрошу у кого-нибудь! — решительно заявила Оксана, но из машины не вышла.
— Ну, и что же ты?
— Ага, я из машины выйду, а вы сразу уедете!
— Логично, — согласился Паша. — Кстати, это всех касается. Игрушки кончились. Дальше будет опасно. Кто хочет уйти, уходите сейчас.
Он оглянулся и столкнулся с тремя парами глаз.
Паша оглядел весь свой молчаливый табор, и слезы комком сжали горло.
— Ну, и что вы решили? — спросил он.
— Бросить нас хотел, — вякнул Айс. — А сам смыться.
И Паша был готов сам выкинуть из машины этого звереныша.
— Не слушайте этого долбохряща! — встряла Обанаева. — Он только о себе думает!
— Ну, хотя бы женщины могли остаться, — предпринял Паша последнюю попытку.
— Женщинам не страшно, — философски заметил Тафик. — Если абраги их найдут, то убивать не будут. Так, понасилуют немножко и отпустят.
Так как он пристроился ближе к Оксане, то лягнула его именно она. Но возмущение было на обоих женских лицах. Паша понял, что еще немного и все передерутся.
— Ладно, поехали, там разберемся, — сдался он.
"Может в Вывихино их удастся оставить", — решил он.
В это время санитары вернулись. Разочарованные или нет, видно не было из-за масок. "Скорая" стронулась с места, проехала мимо порта (и мимо Веничкиной "Волги") и резво набирая скорость, понеслась в сторону федеральной трассы М5.
— Ну, а я что говорил! — довольный воскликнул Сорокин.
— Трогай, чего стоишь! — поторопила Оксана.
Паша хотел возразить, что не извозчик, но не стал. У человека мать пропала. И он выехал со двора.
Едва это произошло, из-за угла показался прослезившийся Веничка. "Боже, как он писал!" — подумал он. — "Царствие ему небесное!"
Галка вытирала пол вперемежку со слезами. Процедура с полом происходила в пятый раз. Стоило Галке закончить, как заявлялась Инга и пинком отправляла ведро с водой обратно на пол. С самого приезда в диспансер в Пропащем лесу Инга переоделась в белый халат и не выпускала из рук гибкий хлыст. Теперь Галка с Донатом жили в самой диспансере, только в разных комнатах, словно чужие.
Хоть Донат пользовался гораздо большей свободой передвижения, ведь он по-прежнему занимал пост в мэрии, но ничего не предпринимал, чтобы облегчить ее участь. При встречах лишь прятал глаза. На лице угодливое выражение. В согбенной фигуре раболепие. Хоть он и числился кем-то в мэрии, это не помешало Инге при всех ударить его хлыстом по лицу, а он только утерся. Он выполнял все поручения этой стервы с подчеркнутым рвением. Однажды эта извращенная тварь заставила Доната заниматься с Галкой любовью при ней. Галке запомнилось сосредоточенное выражение на лице мужа и его усердие, напоминающее усердие пса, выполняющего команду хозяина. Инга смотрела на действо с видимым отвращением, все время приговаривая: "Какие вы все-таки грязные свиньи!" А потом ей все надоело, и она увела Доната, даже не дав ему закончить. Тот побежал за ней, путаясь в спущенных портках.
