Место было нехорошее. Это была самая странная больница, в которой Галке когда-либо приходилось работать. Персонал носил никогда не снимаемые маски. Пациенты содержались в камерах, и всем им регулярно делали сильнодействующие и очень дорогие уколы. Так что все они все время находились под кайфом.
С момента, когда в больницу их привез Лазарь, Галка с Донатом сделались ее пленниками. Им запрещалось выходить даже на крыльцо, не говоря уже о прогулках в лесу. О побеге нечего было думать. Окна на решетках, круглосуточные посты санитаров не оставляли никаких шансов на удачный исход.
Горестные Галкины мысли прерывает появление возбужденной Инги.
— Срочно заканчивай! Чего расселась? — кричит она. — Сейчас хозяин приедет.
Она подталкивает Галку с ведром по коридору, а после того, как та запирает инвентарь в шкафу, гонит вниз по лестнице. На ходу Инга, будто оправляя на Галке короткий халат, запускает руку под него. Требовательный пальчик шныряет там и тут. На лице такое выражение, словно Галка должна умереть на месте от благодарности за доставленное удовольствие.
Донат уже внизу, но по обыкновению не смотрит на нее. Тут же два дюжих санитара в масках — эскорт "начальника". К крыльцу подкатывает красный "порш" в сопровождении реанимобиля. Из "порша" выходит Лазарь, из "скорой" санитары выводят женщину. Это Светлана Дивулина.
— Чего уставились? — рявкает Лазарь. — Всем работать! Больную в кабинет!
Инга торопливо выталкивает Галку и Доната на лестницу, закрывая за ними дверь. Потом ведет Светлану в личный кабинет Лазаря, расположенный в дальнем крыле.
— Где я? Помогите мне! Вы же женщина! — взмолилась пленница.
— Иди, иди! Женщина нашлась!
Дивулина видя, что ее никто не сопровождает из мужчин, пытается сопротивляться, но стоит ей замедлить ход, как Инга с силой толкает ее. Светлана запинается. Инга толкает еще, и женщина падает. Инга хватает ее за волосы, пригибает. Другой рукой, в который зажат стек, задирает ей платье, бьет наотмашь. Раз, другой, третий. Со рта капает слюна.
Появившийся Лазарь с трудом отпихивает ее. Потом тычками "помогает" ей встать и добраться до кабинета. В нем из мебели только стол и стул. Лазарь садится, дрожащая Светлана и Инга стоят.
— Ну что явится твой дружок тебе на выручку? Как ты считаешь? — издевательски интересуется он. — Люблю вас, людишек, за это. Дружба, дурацкое геройство-я вижу вас насквозь.
— А ты что себя за человека уже не считаешь? — спросил Сорокин.
Лазарь аж задохнулся от злобы.
— Да я здесь единственный человек! — кричит он. — Вы люди? Да вы жалкие попрошайки и трусы. Я делаю с вами все, что захочу. За гроши, а иногда и за бесплатно, за одно обещание грошей. Вы же скопище жадных уродов. Вас же всех лечить надо.
— Ничего, мы их вылечим, — зловеще обещает Инга.
— Этих уже нет, — успокоившись, произносит Лазарь, и от его слов Светлане делается плохо.
— Что вам от нас надо? — выкрикивает Светлана, она уже близка к истерике.
— От вас ничего, — удивляется Лазарь.
— А что вам тогда надо от Султанова?
— Мне надо, чтобы Султанов умер, — отвечает Лазарь. — Всего то и делов. Все было уже организовано: и хорошие деньги на его счета перевели, и женили, чтобы денежки не пропали в случае чего. Осталось только убить, а он дурачок возьми и исчезни. Порядочные люди так не поступают.
Разговор прервало появление санитара.
— Султанов приехал в деревню, — доложил он.
— Ну, вот и дождались, — довольно потер руки Лазарь.
Дом Егора Гвоздева, бывшего сорокинского проводника, указала первая же старушка, к которой обратился Султанов. Выглядела избенка непрезентабельно. Гнилой сруб, в соломенной крыше зияющие дыры. На стук никто не отозвался. "Сгинул старик", — решил Султанов. Однако, не вовремя. Велев попутчикам выгружаться, он зашел в сени, повернулся и обмер. Прижавшись к стене, с занесенным топором замер седой как лунь дед. Султанов не нашел ничего лучшего как спросить его имя.
— Гвоздев? — спросил он строго, дед признался, только просил не подходить, а то зарубит. — Что ж ты такой пугливый? Мы не сделаем тебе ничего плохого.
— Что вам надо?
— Проведешь нас в Пропащий лес?
— Я больше туда ни ногой, — помотал головой Егор.
— За ящик водки, — предложил Султанов.
— Даже за цистерну.
— Ну, в таком случае пойдешь под суд за убийство, — безапеляционно заявил Султанов. — Готовься к тому, что если ты представляешь интерес для извращенцев, то в тюрьме тебя отночуют в первые же двадцать четыре часа.
Дед, интерес для извращенцев в котором представляло разве что полное отсутствие зубов, заволновался.
— За что ж меня в тюрьму? — спросил он.
— Как же? Помнишь того человека, которого ты водил в Пропащий лес? Так его с того раза никто и не видел. Ни живого, ни мертвого. Стало быть, ты его и убил. Ведь ты был последним, кто видел его живым.
— Не доказуемо, — изрек дед, едва не подавившись собственными губами. — Свидетелей у вас нет. Может, Алешка до сих пор в лесу живет. Мертвым его никто не видел.
— Живым тоже, — напирал Султанов. — Так что дед собирайся.
— А избу как же? — жалобно спросил Егор.
— Сделаем избу-читальню.
— Так у нас в деревне одни бабки остались. Они и читать не умеют, — дед сощурил глаза и отчего то развеселился. — А ты ведь, мил человек, врешь!
В это время в дверь просунулась голова в тюбетейке.
— Салям малейкум, гурнбахор! — провозгласил Тафик.
— Свят, свят! Изыди, нерусь! — перекрестился Егор. — Вы что, все нерусские?
— Всякие есть, — ответил за всех Султанов, а в дверь уже проходили женщины с авоськами и мешками, потом Айс со своим мольбертом.
Последним появился Сорокин, ввергнув деда в сильное смущение.
— А это, случаем… — с большим подозрением спросил дед.
— Не он это, — отмазал его Паша.
— И всем в Пропащий лес надо? И сколько же вас? — с все возрастающим интересом спросил дед.
— Батальон по шоссе подтягивается, — сказал Султанов. — Что ты задаешь дурацкие вопросы! Ну, как согласен?
— На что? — невинно поинтересовался Егор.
Тут не выдержали нервы у Обанаевой.
— Что ты тут из себя полудурка корчишь? — закричала она. — Да мы тебя сами отночуем и высушим! А из твоей задницы сделаем воздушный шар и запустим заместо Винни Пуха!
После ее тирады дед посмотрел на Светлану с уважением.
— Хорошая девка, — одобрительно заметил Егор.
— Хочешь, переспим? — с ходу предложила Обанаева.
— Что вы говорите? — попыталась одернуть ее Оксана. — Тут же дети.
