— Что, — приподнявшись, спросил Стогов, — о чем ты?
— Вы прислушайтесь, — досадливо повторил дежурный, откидывая полог палатки.
Две-три минуты было тихо, и вдруг откуда-то издалека донесся протяжный крик. Жалобный, унылый, он плыл над сонной долиной и ущельем, заставляя тревожно сжиматься сердце, и Стогов, повинуясь беспокойному щемящему чувству, торопливо выбежал из палатки.
— Непохоже, чтоб кто из наших, — высказал свою мысль дежурный. Голос какой-то странный.
В минуты раздумья лицо Стогова приобретало мальчишеское задорное выражение, и весь он, порывистый, энергичный, никак не походил на того серьезного, степенного кандидата наук, каким видели его зимой в аудиториях института.
— Вот что, — решительно сказал Стогов дежурному, — людей не будить, пусть спят. Смотрите тут получше, я один пойду к насыпи.
— Вы думаете, что кричали оттуда?
— Да, как будто бы так. — Стогов закинул за плечи ружье и пошел по берегу к смутно белеющей вдали галечной насыпи. Временами он останавливался, чутко прислушиваясь к звукам туманной сырой ночи, но, кроме глухого шума горных потоков и шуршания мелких камней, не мог различить ничего.
Внимательно, шаг за шагом Стогов осмотрел насыпь и, решив переправиться на другую сторону реки, подошел к камням, где еще с вечера оставил небольшую резиновую лодку.
Стогов хорошо запомнил это место и знал, что из участников экспедиции никто не приходил сюда. Каково же было его изумление, когда, включив карманный фонарик, он увидел развороченные, разбросанные вокруг камни, незнакомые широколапые следы, истоптавшие вдоль и поперек песчаный плес, и обрывок веревки — все, что осталось от его лодки!
— Кто же мог унести ее с собой?
Следы можно было принять за медвежьи, но медведи разодрали бы лодку на месте. Осталось предположить, что здесь побывали люди. Возможно, что сегодняшние ночные крики тоже связаны с этим…
Стогова охватил нервный озноб. Значит, слова Андросова не были выдумкой больного воображения… Забыв обо всем, Стогов побежал вдоль насыпи: «…Только бы не потерять, не спутать следы. Вот они, рядом, ясно отпечатались. Эх, сюда бы сейчас Самарина…»
Несколько раз Стогов спотыкался, проваливался в снег, больно ударил колено, перепрыгивая небольшую трещину. Но мысль о том, что, возможно, он нагонит, увидит похитителей лодки, неудержимо влекла его вперед.
Кончилась насыпь. Стогов миновал несколько волнистых откосов и только тут заметил, что следы вывели его к Ущелью скользящих теней.
Это было несколько левее того места, откуда Стогов провожал группу Самарина, но и здесь, выступая из тумана, высились изгибы ступенчатого порога.
Еще несколько минут Стогов шел по следу и вдруг недоуменно остановился. Путь преграждала скала с ледяными оплывами в трещинах. Влево темнел широкий зигзагообразный провал с острыми краями, вправо, уходя в сторону, тянулось ледяное основание ступенчатого порога. Стогов не ошибся, след вел только сюда.
Долго и терпеливо осматривал он каждую трещину, каждую малозаметную выбоину в камне, пытаясь отыскать проход, но старания его не привели к желаемому результату. За этим занятием и застал его рассвет.
Рваные тени краев провала посветлели, стали серыми и наконец совсем исчезли в розовых, багряно-золотистых лучах яркого солнца. День обещал быть погожим. Вереница неприступных вершин отчетливо вырисовывалась на фоне неба.
Расстроенный неудачей своих поисков, Стогов долго стоял на месте, вглядываясь в плотные молочно-белые полосы, что все еще выплывали из ущелья. Его неудержимо потянуло вниз к своим, и, чтобы рассеять чувство одиночества, он сложил руки и, поднеся их ко рту, громко крикнул:
— Эгей-й-й!
Не только горы отчетливым эхом ответили Стогову. Он услышал, как откуда-то из-за тумана донесся взволнованный голос, повторявший:
— Да-да-да! Да-а!
И когда порыв ветра немного приоткрыл туманную завесу, Стогов увидел на гранитном уступе Редько и быстро идущих за ним Панина и Смолькова.
— Здравствуйте, друзья! — радостно приветствовал их Стогов через несколько минут, когда они спустились к подножию барьера. — А где же?..
— Беда, — поняв его вопрос, пояснил бледный, измученный Редько. Поднимайте народ, идем на выручку!
— Да, но что случилось?
— Подберите пять-шесть наиболее выносливых людей, — как бы не слыша его, продолжал Редько. — Их поведут Панин и Смольков. Мы с остальными выйдем к вечеру. Мне надо немного отдохнуть, иначе я не сумею подняться к этому дьявольскому ущелью!
— Вы достигли скального карниза? — изумился Стогов. — Что же там, наверху?
— Там много такого, рассказывая о чем, не сразу подберешь слова. Но самое главное в том, что снежные люди существуют и профессор остался один на один с ними.
Возбужденно разговаривая, альпинисты вышли на узкую каменистую площадку, откуда уже виднелись палатки лагеря и вьющийся над ними дым от большого костра.
Самарин настолько был увлечен погоней за снежными людьми, что почти не обратил внимания на грохот лавины, раздавшийся за его спиной. Он был уверен, что Редько последовал за ним, и только, миновав расщелину и оглянувшись, понял, что альпинист не успел перебежать на эту сторону террасы.
При других обстоятельствах Самарин, возможно, вернулся бы назад, к пропасти, осмотрелся на месте, поговорил бы с Редько, который, конечно, ждет его на той стороне. Но сейчас нельзя было терять и минуты.
Разве мог он, воочию увидевший снежных людей, не довести до конца это открытие? Новое, еще неизвестное науке, становилось осязаемым, близким. Самарин устремился вперед, стараясь не упустить из виду снежных людей, бежавших уже далеко впереди, между небольших каменных увалов.
Погоня продолжалась еще некоторое время. Самарин миновал с десяток бугристых скальных площадок, с трудом взобрался на ледяной куполообразный гребень и вдруг, пораженный тем, что он увидел отсюда, отступил назад.
Взору открылось огромное плато, похожее на неровную лестницу с длинными плоскими ступенями. По его каменистому полю были разбросаны гигантские стволы того самого дерева, которое Самарин впервые увидел у входа в сталактитовую пещеру. Это было тем более невероятно, что здесь, на такой высоте, среди вечных снегов, не могли расти столь мощные деревья.
Пока ученый разглядывал странные стволы, снежные люди скрылись в распадках, и, сознавая бесполезность погони, Самарин пошел медленнее. Нужно было отдохнуть и хорошенько обдумать свое положение.
