– Не отдам! – кричала мать, сжимая дочь в своих объятиях. – Они не посадят тебя в психушку!
– Какая психушка, мама? О чём ты?
– Никогда, слышишь, никогда не ходи к этому Александру!
– Причём тут Александр? Я не понимаю тебя!
– Эти болезни могут быть заразными, девочка. Неужели ты хочешь оказаться в психушке, как и он?
– Ах, вот ты про что? – догадалась Маша. – Успокойся, я совершенно нормальна.
Однако заверения дочери нисколько не подействовали на мать. Она заломила руки над головой и разразилась новым приступом истерики.
– Господи, за что же такая напасть на меня!? И муж и дочь! Забери и у меня разум, чтобы не видеть всего этого!
Маша не на шутку перепугалась. Самым страшным было то, что она не знала, как помочь маме. Любые слова дочери несчастная женщина воспринимала, как бред умалишенного. Девушка поняла это и совсем перестала разговаривать с мамой. Она выбежала в коридор, где в шкафу находилась аптечка и достала нашатырный спирт. Вернувшись в спальню, Маша обнаружила свою мать тихо лежащей на полу. Цвет лица у неё был бледно-серый, а дыхания почти не ощущалось. Пузырёк с нашатырным спиртом выпал из рук и разбился, но девушка даже не заметила резкого, противного запаха. Она собрала все свои силы, чтобы самой не упасть в обморок и вызвала скорую помощь.
Прождав в ЗКП три часа, Ричард и Джон поняли, что их друзья вряд ли вернутся.
– С ними что-то произошло, – забеспокоился Джон. – Они хотели вернуться быстро.
– Их надо выручать, – согласился Ричард.
– Хорошенькое дело – выручать! Как, позвольте спросить? Там, – Джон показал куда-то вверх, – совсем другой мир. Почти четыреста лет прошло.
– Ты же сам хотел хоть одним глазком посмотреть.
– Одно дело посмотреть, когда тебя сопровождают профессор с Александром, а другое…
– А кто их сопровождал, когда они спасали нас? – спросил Ричард, – те же четыреста лет, только в другую сторону.
Джон понял, что был неправ. Однако одного этого понимания было совершенно недостаточно для конкретных предложений.
– Сначала надо найти выход отсюда, – предложил Ричард.
Это предложение было вполне реальным и не обещало ничего опасного. Джон оглянулся по сторонам и, увидев два коридора, спросил:
– Здесь два туннеля. По какому они ушли?
Ричард виновато пожал плечами.
– Я не помню.
– Я тоже не помню, – признался Джон. – Сделаем так: осмотрим сначала один туннель, затем второй.
– Начнём с этого, – Ричард кивнул на туннель, который был рядом с ним.
– Хорошо, – согласился приятель.
Он поднял с пола какую-то железяку и процарапал ей крест возле туннеля.
– Это я на тот случай, если мы опять забудем.
Друзья осторожно вошли в коридор. Чем больше удалялись они от места их пребывания, тем больше овладевало ими беспокойство. Наконец Джон не выдержал и остановился.
– У меня такое чувство, что мы что-то не сделали.
– Я знаю, что мы не сделали, – сказал Ричард. – Мы оставили без присмотра генератор и тот чёрный ящик. А вдруг он попадёт в чьи-то руки?
После этих слов страх достиг своего апогея. Друзья развернулись и побежали назад. Вернувшись в комнату, они увидели чёрный дипломат и генератор в целости и сохранности.
Путешественники присели и облегчённо вздохнули.
– Слава Богу, всё на месте! – сказал Ричард.
Он взял генератор и нежно прижал его к груди. Джону оставалось забрать портфель.
Они снова начали свой путь. На этот раз никакого волнения не было. Друзьям казалось, что «волшебный генератор» может защитить их от любой неожиданности.
– А ты пользоваться им умеешь? – спросил Джон.
Ричард отрицательно помотал головой.
– Александр с профессором умеют, – ответил он. – Мы найдём их.
– Обязательно найдём, – согласился приятель.
Тоннель закончился металлическими воротами. Через щели дул небольшой сквознячок, свидетельствуя о том, что по ту сторону царила природа.
– Там выход, – сказал Ричард и толкнул ворота.
Опьяняющий запах свободы опьянил недавних узников и они, не в силах сдержать радости, пустились в пляс.
* * *
Сержант Бабарыкин, тот самый, что собирал генератор для капитана и подполковника, стоял в наряде по охране секретного входа в «ЗКП». Этот вход был замаскирован под обыкновенный гараж, в которых советские граждане хранили свои ржавые «жигули» и «москвичи». Чтобы сбить с толку многочисленных шпионов, пост находился не у охраняемого выхода, а у соседнего гаража, где якобы зарвавшийся полковник, используя своё служебное положение, охранял свою личную «волгу», неизвестно на какие шиши приобретённую. Так как в те времена почти все полковники использовали своё служебное положение в личных целях, и почти все имели автомобили, неизвестно на какие шиши приобретённые, такой пост ни у кого не вызывал никаких подозрений. К гаражу изредка приезжал военный «УАЗик», из него вылезал лоснящийся полковник, который заставлял солдата открыть гараж. Полковник заходил в него и любовался своей «волгой», которая никуда никогда не выезжала. А зачем ей ездить, ведь в подчинении у полковника была целая автобаза с казенными автомобилями и, самое главное, с казённым бензином. Налюбовавшись своей ласточкой, полковник приказывал солдату закрыть гараж и не спускать с него глаз. Полковник уезжал, а солдат стоял навытяжку с приложенной к фуражке ладонью до тех пор, пока машина полковника не скрывалась из вида.
На самом деле никто, даже солдаты, охраняющие объект, не знали, что никакой «волги» у полковника нет. А приезжал он сюда, чтобы проверить пост и специальную связь в гараже, где хранилась «волга».
Сержант Бабарыкин, который уже почти был направлен в школу прапорщиков, служил, что называется, на совесть. Положа руку на сердце, нужно заметить, что слово «совесть» к этому случаю подходит с очень большой натяжкой, точнее сказать – совсем не подходит. Здесь была простая карьерная заинтересованность. После того, как подполковник и капитан взорвались, оставив на месте происшествия двух перепуганных студентов, всю ответственность пришлось принять на себя бедному сержанту. Студентов увезла милиция, и их больше никто не видел. Военным властям на растерзание остался бедный сержант. И военные власти терзали его – не стеснялись. Сначала они хотели полностью переложить на его плечи пожар на подстанции атомной электростанции, но руководство посчитало, что интеллект сержанта недостаточен для такой серьёзной диверсии, и это обвинение было снято. Хотели обвинить его в причастности к похищению студентов, но милиция не делилась с военными показаниями пострадавших и это обвинение тоже рассыпалось. Оставалось разобраться только с предполагаемой гибелью офицеров. Сержант дал руководству такие объяснения, что у тех волосы встали дыбом. Он говорил, что капитан с подполковником сделали машину времени, на которой они и улетели в 1941 год. Точку в этом деле поставил полковой врач. Он заявил, что показания сержанта свидетельствуют о полученной им сильной контузии. После этого медицинского заключения военные власти от Бабарыкина отстали. Правда, они отстали и со школой прапорщиков. Сержанту пришлось всё начинать с нуля. Он должен был доказать новому начальству, что, во-первых, вполне здоров, во-вторых, является примерным воином и в-третьих, что он достоин учиться в школе прапорщиков. Что касается первого пункта, то Бабарыкин никогда и ни при каких обстоятельствах больше не упоминал про машину времени, а заодно и про подполковника с капитаном. Для того, чтобы снова зарекомендовать себя примерным воином, он с удовольствием выполнял все, даже самые тяжелые поручения. Что же касается третьего, и самого главного пункта, то здесь всё зависело не от него, а от начальства.
