Единственный пациент в палате не обращал на нас никакого внимания. Я видел, как за окном лучи рассветного солнца коснулись крыши фермерского дома, стен сарая и верхней части силосной башни. Перед моим взглядом возникли какие-то размытые пятна, а мысли закружились в самых причудливых направлениях. Сколько лет Бобби охранял свою ферму — несколько десятилетий? Сколько времени он пролежал здесь, прежде чем страстно захотел, чтобы кто-нибудь положил этому конец?
Конечно же, Марвел Бой справиться с этой задачей не мог — это противоречило его натуре. Он бы никогда никому не позволил причинить вред мальчишке. Даже другому демону.
Но Ангелочку тоже пришлось выполнять свою работу. О'Коннел скорее всего представляла, что происходит. Прошлой ночью она поняла, что Бобби Нун жив и присматривает за ними из больницы. Хотя не исключено, что Мариэтта и раньше это знала. Ведь она была аватарой Ангелочка так долго, что, очевидно, ощутила зов. Не исключено, что она приехала в Канзас вместе со мной потому, что знала: ей придется стать ангелом смерти в очередной раз.
Кому-то нужно было сыграть эту роль. Я подумал о командире Штольце: «Мы не может так жить, мы не можем жить с этими чудовищами».
Я услышал далекий приглушенный шум, но тут же переключил внимание на человека в красном трико. Он по-прежнему прижимал меня к стене. На горло все так же давила его рука, не уступавшая по твердости железу. Рана, которую я нанес ему, вызывала обильное кровотечение. В старых книжках комиксов Бобби не было ничего подобного. Что поразило меня, так это несколько деталей совсем не в духе тех книжек с картинками: его небритое лицо и неприятное дыхание. Плащ был явно домашнего изготовления, а красное трико слишком тесно и кое-где треснуло по швам, как будто наш герой давно из него вырос.
Шум сделался громче, как и ток крови у меня в ушах. Нет, не у меня, у Дэла. В ушах у Дэла. Если он перестанет дышать, это еще не будет означать мою смерть. Демон и его когорта останутся живы. Прошлой ночью я понял: из сотни демонов, существующих на свете, родоначальником моей маленькой семьи был живший здесь мальчик. Я даже представления не имел, что мы воссоединимся так скоро. Теперь вся шайка будет в сборе, подумал я.
Нет. Не вся. Правдолюб и Художник здесь. Ангелочек здесь. Капитан и Джонни Дымовая Труба. Я и Марвел Бой — всего семь.
Одного не хватало.
Я несильно пнул Марвела в лодыжку и попытался объяснить ему, что нужно как можно скорее убираться отсюда, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип, заглушаемый нараставшим с каждой секундой шумом, вернее, ревом.
За окном солнечные лучи отразились от какой-то металлической поверхности. Прямо с небес нырнула вниз и повисла над фермерским домом серебристая крылатая машина. Расплывчатый круг пропеллера. Прозрачная пилотская кабина, скошенные, как лезвие ножа, крылья.
Марвел Бой рывком опустил руку и повернулся к окну. Я, задыхаясь, полетел на пол, инстинктивно прикрыв руками голову.
Казалось, рев мотора заполнил всю палату, но нет. Он оборвался столь же неожиданно, как и начался. Мы находились на верхнем этаже больницы, и самолет, по всей видимости, пролетел на бреющем полете всего в двадцати — тридцати футах над нашими головами.
Я вновь посмотрел на дверной проем. О'Коннел по-прежнему лежала на полу. Изо рта у нее все так же сочилась кровь, но глаза были открыты.
Марвел Бой встал у окна, руки в боки.
— Совсем низко пролетел, верно? — ухмыльнулся он.
Я медленно поднялся, встряхнув головой, попытался что-то сказать, но лишь зашелся долгим кашлем.
Марвел Бой оглянулся на меня, склонил голову набок и прислушался. Гул авиационных двигателей с каждой секундой делался все громче и громче. Самолет заходил на второй круг.
У меня практически не осталось сил. Я рухнул спиной на стену и устремил взгляд в потолок. Самолет пролетел над больницей во второй раз, вновь промелькнув в окне.
— Ух ты, Нелли! — с благоговейным ужасом и восторгом произнес Марвел.
Словно маленький мальчик любуется фейерверком. Что-то типа того — у нас лучшие зрительские места во всем доме. Еще одно красивое представление для Бобби.
Мгновение, и огненный шар образовал что-то вроде нимба над головой человека в красном трико. Звук запоздал на секунду. От грохота дрогнули стекла. Взрыв был колоссальной силы. Самолет, похоже, был заправлен топливом под самую завязку.
— Он рухнул прямо на дом! — каким-то непривычным, обескураженным тоном произнес Марвел Бой.
Я подошел к окну. Верхнего этажа фермерского дома больше не было, а то, что оставалось внизу, представляло собой сплошную стену огня. В небо поднимались клубы черного маслянистого дыма.
В комнату на цыпочках вошла Ангелочек. Перехватив мой взгляд, девочка заговорщически прижала палец к губам. Затем забралась на кровать и, усевшись на бедра старика, взяла в ладони его лицо.
— Подожди! — попытался остановить ее я.
Марвел Бой отвернулся от окна. Увидев девчонку, он громко вскрикнул.
Ангелочек поцеловала старика в неподвижные губы.
— Спокойной ночи!
Я жив и я ужасно зол.
Мать Дэла хотела отвезти меня в больницу. Разглядев на шее синяк, тотчас задрала на мне рубашку и ахнула, увидев второй, размером с Австралию. Нет, хватит с меня больниц. Сыт ими по горло. Я заверил ее, что со мной все в порядке, просто мне нужно какое-то время тихо полежать в постели.
Мать быстро перестелила постель в моей старой комнате. Я лег. Она принесла стул и села рядом. Затем попробовала задавать мне вопросы, и я отвечал честно, хотя и знал, что многое из того, что я поведал, показалось матери полной бессмыслицей. В комнату то и дело заглядывал Бертрам — не хотел подслушивать под дверями, хотя соблазн был велик. Он постоянно спрашивал, не принести ли нам чего-нибудь поесть. Спасибо, мы оба не голодны, однако в конце концов я дал согласие на чай со льдом. Мать Дэла подождала, пока Бертрам уйдет, потом спросила:
— Одного не понимаю, зачем тебе понадобилось ехать в Канзас?
Я подумал о смутных намеках, которые узрел в нескольких рисунках на странице комиксов, о придуманном городе, который оказался реальным. Цепочка рассуждений была нелогичной, словно сон, и, так же как сон, все более и более утрачивала логичность по мере того, как я углублялся в ее рассмотрение. И какая разница, что она была правильной. Уверенность, которая ни на минуту не отпускала меня, точка на карте, которая притягивала словно магнит, — все это было продолжением чего-то еще. Вернее, кого-то еще. Олимпия притягивала меня к себе точно так же, как и других демонов.
