— Они утверждают, что дощечка на самом деле реагирует на малейшие мышечные сокращения, вызванные скорее подсознательным, чем сознательным мышлением. Разумеется, медиумы и психологи говорят, что дощечку двигают силы из потустороннего мира…
Группа девушек, сгрудившихся вокруг доски, снова разразилась взрывом истерического смеха. Надин заглянула через плечо девушки с лошадиной физиономией и увидела, что послание теперь гласило: ПАПА ГОВОРИТ, ЧТО ПАТТИ НЕ ДОЛЖНА БОЛЬШЕ ХОДИТЬ…
— Так часто в ванную, — предположила еще одна девчонка из группы наблюдателей, и все снова рассмеялись.
— Так или иначе, они попросту валяют дурака, — сказала девушка с лошадиным лицом и неодобрительно хмыкнула. — Это очень глупо. И медиумы, и ученые сходятся в том, что механическое письмо может быть очень опасным.
— Ты думаешь, духи сегодня настроены враждебно? — беспечно спросила Надин.
— Может быть, духи всегда враждебны, — ответила та, кинув на Надин острый взгляд. — Или ты можешь получить такое послание от своего подсознания, которое совершенно не готова принять. Зарегистрированы случаи, когда механическое письмо полностью выходило из-под контроля. Люди сходили с ума.
— О, по-моему, это здорово преувеличено. Ведь это просто игра.
— Порой игры могут превращаться в вещи посерьезнее.
Прежде чем Надин успела ответить на последнее замечание девушки, раздался громовой взрыв хохота. Девушка по имени Патти свалилась с кровати и лежала на полу, держась за живот, заходясь от смеха и слабо дрыгая ногами. Полностью заппска гласила: ПАПА ГОВОРИТ, ЧТО ПАТТИ НЕ ДОЛЖНА БОЛЬШЕ ХОДИТЬ НА ПОДВОДНЫЕ ГОНКИ С ЛЕОНАРДОМ КАЦЕМ.
— Это ты сделала! — сказала Патти, обращаясь к Сэнди, когда наконец снова уселась на кровать.
— Да нет же, Патти! Честное слово!
— Это был твой папаша! Из потустороннего мира! ОТТУДА! — произнесла другая девчонка голосом Бориса Карлоффа, по мнению Надин, неплохо сымитировав его. — Помни, что он следит за тобой, когда в следующий раз будешь снимать трусики на заднем сиденье «доджа» Лео.
Снова поднялся веселый шум, приветствовавший эту соленую шутку. Когда шум утих, Надин протолкалась к кровати и дернула Рейчел за руку. Она хотела спросить про задание, а потом потихоньку улизнуть.
— Надин! — воскликнула Рейчел. Глаза ее искрились весельем. Щеки разрумянились. — А ну-ка садись, давай посмотрим, нет ли у духов послания для тебя!
— Не надо… Правда, не надо, я только на минутку спросить про дополнительное за…
— Ох, да черт с ним, с дополнительным заданием! Это же очень важно, Надин! Такая классная штуковина! Ты должна попробовать. Садись здесь, рядом со мной. Джейн, ты садись напротив.
Джейн села напротив Надин, и после долгих понуканий со стороны Рейчел Тиммз Надин восемью пальцами легонько коснулась дощечки. При этом она зачем-то обернулась и взглянула на девушку с лошадиной физиономией. Та отрицательно покачала головой, и флюоресцентная лампа под потолком отразилась в ее очках, превратив глаза в пару огромных белых вспышек света.
Сейчас, стоя в Амфитеатре и глядя на другую дощечку при свете шестибатареечного фонаря, она вспомнила, что тогда на мгновение ощутила страх, но ее собственные слова, адресованные девушке с лошадиной физиономией, вновь зазвучали в мозгу — ради Бога, это ведь просто игра, и что такого страшного может случиться среди хихикающих девчонок? Происходи это в более враждебной для вызывания духов атмосфере, Надин не знала, что могло бы быть. Но здесь…
— Теперь всем тихо, — скомандовала Рейчел. — Духи, есть у вас послание для нашей сестры, красотки Надин Кросс?
Дощечка не шевельнулась. Надин слегка смутилась.
— Эни-мэни-чили-бени, — голосом Буллвинкла Муза протянула девчонка, пародировавшая раньше Бориса Карлоффа, и на этот раз тоже весьма успешно. — Духи вот-вот заговорят!
Раздалось хихиканье.
— Тссссс! — приказала Рейчел.
Надин решила, что, если ни одна из двух девушек не начнет сейчас двигать дощечку, чтобы та выдала какую-нибудь глупую фразу, которую они приготовили для нее, она сделает это сама — чуть повернет ее, чтобы получилось что-нибудь коротенькое и безобидное вроде ФУ-У-У! тогда она сможет записать задание и уйти.
Только она собралась сделать это, как дощечка резко дернулась под ее пальцами. Карандаш оставил черный косой штрих на чистой странице.
— Эй! Ну-ка без дураков, духи! — слегка запинаясь, сказала Рейчел. — Это ты сделала, Надин?
— Нет.
— Джейн?
— He-а. Честное слово.
Дощечка снова дернулась, чуть не вырвавшись у них из-под пальцев, и потащилась к левому верхнему углу страницы.
— Ух ты, — сказала Надин. — Вы почувствовали…
Они почувствовали, обе, хотя потом ни Рейчел, ни Джейн Фаргуд не говорили с ней об этом. И после того вечера она никогда больше не ощущала себя желанной гостьей в их комнатах, словно они обе слегка трусили близко общаться с ней после этого случая.
Дощечка неожиданно стала сильно дрожать под их пальцами; это походило на прикосновение к кузову машины с плавно тарахтящим двигателем. Вибрация была нескончаемой и пугающей. Никто не смог бы вызвать такое движение и остаться при этом незамеченным.
Девушки затихли. На их лицах застыло особенное выражение, характерное для людей, оказавшихся на сеансе, где произошло что-то из ряда вон выходящее: столы начали вращаться, невидимые руки застучали по стенам или медиум стал выпускать дымчато-серую телеплазму из ноздрей. Это были бледные лица, оцепеневшие в ожидании, на которых одновременно отражалось желание, чтобы то, что сейчас происходит, закончилось, и противоположное ему желание, чтобы это продолжалось.
Когда человеческое лицо принимает это выражение жуткого, болезненного возбуждения, оно становится больше похоже на череп, который всегда находится под кожей на глубине всего лишь в полдюйма.
— Прекратите! — вдруг крикнула девушка с лошадиной физиономией. — Прекратите сейчас же, а то пожалеете!
И тут же Джейн Фаргуд голосом, полным страха, вскричала:
— Я не могу оторвать от нее пальцы!
Кто-то издал слабый сдавленный вопль. И в то же мгновение Надин ощутила, что ее собственные пальцы тоже словно приклеились к дощечке. Мышцы рук напряглись в попытке оторвать кончики пальцев от нее, но те остались на месте.
— Ладно, шутки кончились, — сдавленным, испуганным голосом произнесла Рейчел. — Кто…
И вдруг дощечка начала писать.
Она двигалась с быстротой молнии, таща за собой их пальцы, двигая их руками взад-вперед и по кругу так, что это было бы смешно, если бы не беспомощные, затравленные выражения лиц у всех трех девушек. Позже Надин подумала, что это выглядело так, будто ее руки очутились во власти какого-то взбесившегося спортивного тренажера. До этого карандаш выводил неровные, корявые буквы, словно послания писал семилетний ребенок. Эта запись была ровной и четкой… Крупные заглавные буквы с наклоном одна за другой появлялись на белом листе. Было в этом что-то неумолимое и зловещее одновременно.
