– Черт! – Шерстка выскочила из машины, быстро нажимая на кнопки мобильника. – Я пойду вперед, а ты едь рядом.
Она захлопнула дверцу и Кира опустила стекло. Ветер тут же ворвался в салон, растрепав волосы. Так они продвигались минут пять, машина то и дело пробуксовывала на скользком, когда Кира слишком резко трогала ее с места.
– Не замерзла? – спросила она через окно.
Шерстка лишь отмахнулась. Вдруг она остановилась и прислушалась.
– Есть! – выкрикнула девушка и бросилась вперед.
Преодолев шагов двадцать, она соскочила с дороги, сразу же увязнув в снегу выше колена. Кира нажала на тормоз и выбралась из салона, на ходу натягивая меховую шапку.
– Где он? – выкрикнула она, стараясь перекричать завывание ветра.
Он дул порывами, швырялся снежной пылью, из-за которой почти ничего не было видно.
– Помоги мне! – донесся из вихрящейся мглы голос девушки. – Господи, это же ужас какой-то!
В новых лаковых сапогах прыгать в снег не хотелось, но Кира махнула рукой и шагнула в сугроб. Видно было, как Шерстка склонилась над чем-то обмерзшим, почти бесформенным, в чем почти невозможно было узнать человеческое тело.
– Так, – спокойно и по-деловому сказала она, – Не реви! Хватай под другую руку и потащили.
Складывать в своей машине обмороженные трупы чужих мужей, разыскиваемых милицией, не являлось для Киры обычным делом, но в данном случае она решила пойти против собственных правил.
– Открывай заднюю дверцу. Черт! Сейчас я его с другой стороны подтяну, – командовала она, стараясь отвлечь нечаянную знакомую от начинающейся истерки.
– Он холодный совсем, – шептала Шерстка. – И не дышит.
– Тоже мне, доктор, – усмехнулась Кира. – Я видала мужиков, которые сперепугу по три минуты не дышат. Когда мужья их со своими женами застают.
Они уложили Олега на заднее сиденье и захлопнули двери. Кожа на его руках и лице имела синюшный цвет, с трудом угадываемый сквозь белый слой изморози.
– Он умер… – Шерстка закрыла рот ладонями.
Кира отвесила ей увесистую затрещину.
– Дура! А ну полезай к нему! Кто он тебе, муж, да?
– Что?
– Полезай! – женщина распахнула заднюю дверцу и впихнула девушку внутрь.
Сама она села за руль, запустила двигатель и включила печку на полную мощность.
– Ну, что с ним? – деловито спросила она.
– Не знаю, – Шерстка устроилась на корточках в тесном промежутке между передним и задним сиденьем.
– Не сдирай иней! Кожу сорвешь. Сейчас воздух прогреется и все сойдет.
– Кажется он дышит, – Шерстка приложила ухо к самым губам Олега.
– Даже если бы не дышал, ничего страшного. На таком морозе состояние клинической смерти здорово удлиняется. Вот-вот подойдет «скорая» вколят камфору в сердце и оклимается твой бедолага.
– Ты что, врач? – удивилась девушка.
– Ну, не врач, понятное дело. Когда-то работала санитаркой на станции скорой помощи.
Шерстка не стала развивать тему, вместо этого она принялась стягивать с себя шубку.
– Что ты делаешь? – строго спросила Кира.
– Хочу укрыть.
– Вот ненормальная! Шуба сама по себе не греет! Она только удерживает имеющееся тепло. Ничего не делай, подожди когда воздух прогреется.
– Может ему коньяк влить в рот?
– Подавится, – отвергла идею Кира. – Подвинься, я попробую пульс нащупать.
Женщина потянула к себе окоченевшую руку Олега и ухватилась пальцами за запястье.
– Частый, наполнение слабое. Хреновое дело.
– Где же «скорая»? – из глаз Шерстки снова потекли слезы.
– Адреналин бы ему вколоть… – Кира мечтательно потерла переносицу и сняла шапку, отбросив ее на сиденье. – Или поднять уровень…
Она сощурилась и внимательно оглядела девушку.
– Буди, – коротко приказала она.
– Как? – испугалась Шерстка.
– Как угодно! Тереби, бей по щекам.
Шерстка испуганно закусила губу и со всего маху влепила Олегу пощечину.
– Вставай! – попросила она.
– Активнее, активнее!
Девушка дважды повторила реанимационный прием, затем схватила Олега за плечи и потрясла, выдавивив из него невнятный стон.
– Просыпайся же! – твердила она. – Не спи, не спи!
Стало заметно, как под оттаявшими веками парня двинулись глазные яблоки. Губы задрожали, будто Олег пытался выговорить слово, но не мог.
– Оживает, – заметила Кира. – Все нормально. Главное не давай ему успокоиться и спать. Где эта чертова «скорая»?!
Ресницы Олега затрепетали, глаза широко распахнулись и в них явственно мелькнуло осмысленное выражение.
– Давай, давай! – Кира не позволяла остановиться. – Щипай, делай ему больно! Необходимо нагнать адреналин в кровь! Он что, ни разу тебя не обидел, не оскорбил, не сделал по-своему, когда ты хотела иначе? Представь, что у тебя появилась возможность поквитаться за все.
От приложенных в неудобной позе усилий Шерстка запыхалась. Олег постоянно пытался что-то сказать, но она не позволяла ему рта раскрыть, с новой силой обрушивая на него щипки и удары.
– А… – он все же выдавил из себя звук. – Хва-тит. Боль-но.
Девушка остановилась, с трудом переводя дыхание.
– Не прекращай! – предупредила Кира. – Боль, это его жизнь. Давай я его поколочу, если тебе жалко.
– Нет уж! – Шерстка от души влепила Олегу еще две пощечены. – Я сама.
Когда он начал сопротивляться активнее, пытаясь хватать кузину за руки, отталкивать и уворачиваться, Кира приказала прекратить избиение.
– Нормально, – оценила она успех реанимационных мероприятий. – Теперь надо возбудить переферийную сосудистую систему.
– Как? – Шерстка вытерла пот со лба.
– Растирай кожу. Лоб, щеки, руки, грудь.
Девушка попробовала разорвать ворот свитера на Олеге, но вязка оказалась прочной, не поддавалась.
– Есть ножницы? – обернулась она.
– Держи! – Кира рванула «молнию» на чехле маникюрного набора и протянула маленькие блестящие ножницы.
Шерстка подцепила несколько ниток, разрезала, а дальше дело пошло легче. Избавившись от свитера, она так рванула ворот рубашки, что несколько сорвавшихся пуговиц щелчками ударили в заднее стекло. Она начала растирать кожу Олега.
– Где мы? – уже совершенно осмысленно спросил он.
– В тепле, – выдохнула девушка. – Сейчас приедет «скорая» и все будет нормально. Как ты?
– Плохо, – признался Олег. – Дышать. Трудно.
Его зубы начали отбивать клацающую дробь.
– Похоже давление падает, – Кира перегнулась через спинку сиденья. – Шок от обморожения переходит во вторую стадию. Это самое страшное. Если за несколько минут не остановить процесс интенсивными мерами, начнется агония.
